Эстонец отвёл нас подальше от пограничных патрулей и сказал: «До Нарвы — 35 километров. Идите прямо-прямо. Не советую приходить в гостиницу вечером. Лучше переночуйте в поле». Мы пошли и вскоре наткнулись на пограничную заставу. Хотя я была абсолютно бесстрашной, никогда не верила, что со мной может случиться что-нибудь плохое, но всё-таки отметила неприятное ощущение в животе. Тут Алёша меня обнял, стал что-то нашёптывать, будто мы влюблённая парочка. Видно, мы показались пограничникам глупыми и безобидными. Именно наша глупость, невинность, спасали нас. Мы настолько не чувствовали себя виноватыми, что и другие нас такими не чувствовали. И не остановили. Мы свалились где-то в поле, переночевали. Утром подходим к Нарве. Осталось несколько километров. Хочется есть и пить. Я начала похныкивать, за что получила от Алёши нагоняй — подумаешь, прошла 35 километров, солдат называется.
В Нарве он потряс меня знанием заграничной жизни. Говорит: мужчину и женщину не пустят в гостиницу без вещей. Значит, прежде всего надо купить чемодан. Но магазины ещё закрыты. Наконец дождались открытия базара, купили хорошенькую, чистенькую белую корзину, сложили в неё наши свёртки. И ещё Алёша знал одну вещь — нужно идти в хорошую гостиницу, в дешёвых бывают облавы, ищут воров и проституток, а нам попадать в полицию совсем ни к чему. Нашли дорогую гостиницу. У входа — дородный швейцар в шитом мундире. Подходим, вдруг я вижу Алёшу со стороны — в новом синем костюме, а брюки коротковаты. Швейцар посмотрел на него, на корзину, на меня и заявляет, что все номера заняты. Алёша был несколько обескуражен. Идём дальше. Он говорит: «Надо поискать гостиницу подешевле. Боюсь, не такой у нас вид, чтобы соваться в дорогую». Наконец устроились.
Я падала с ног от усталости, не хотела идти обедать, Алёша ругался: «Что же будет дальше, если ты так расклеилась с самого начала, из-за таких пустяков?» Все деньги и материалы анархистов он зашил в специальный пояс, который надевался прямо на тело. На ночь снял пояс. Утром ушли из гостиницы, и вдруг он вспомнил, что забыл пояс в номере. Вернулся и нашёл его на месте. Везло нам невероятно! Могли бы остаться без копейки, а деньги ведь даны были не лично нам, а на мировую революцию.
Из Нарвы мы отправились в Ревель. Из Ревеля — помнил Алёша — идут пароходы в Германию. Приезжаем на последнюю станцию, выходим на платформу и видим надпись: Таллин. Бросились назад к поезду, но у него хватило соображения догадаться, что Ревель переименовали в Таллин. «Это, — говорит, — Ревель, и ничего другого». От бельевой корзины мы отделались ещё в Нарве и приобрели чемодан. С чемоданом у нас вид стал приличнее. Имея опыт, сразу направились в скромную гостиницу. Алёша решил: не надо спешить, мы должны знакомиться с западной жизнью. Пошли в ресторан.
