Вслух же это не обсуждалось, вслух собирались обсудить, кого все-таки из смертных пригласить на свадьбу.
Муза Калиопа (олимпийцы собрались по-свойски, с женами и детьми) вдруг опередила всех:
- А я приглашу Орфея.
И все испортила, нарушила божественную задумчивость, небесную тишину.
- Этого-то зачем? - немедленно заупрямился покровитель искусств Аполлон.
- Сыночек он мой... И божественный певец, - скромно и счастливо объяснила муза эпической поэзии.
- Сы-но-чек, - недовольно передразнил ее водитель хоровода муз. - Этот твой сыночек твердит "Аполлон, Аполлон", а смотрит мимо меня. Словно меня и нету. Словно он имеет в виду кого-то другого. Говорит "Солнце", но видит не Гелиоса. Он и мимо него смотрит. Куда, я спрашиваю? И отвечаю. Такому богу, как я, нет труда предвидеть. - Аполлон произнес это последнее небрежно, легко и просветленно. - Он выступит против порядка, заведенного богами. Он склонен думать, видите ли, что хаос все создает. Все из хаоса выходит и в хаос же возвращается... Певческие бредни.
- Однако есть же что-то в хаосе, если посмотреть не предвзято, откликнулась Эрато, муза эротических песен и свадеб.
- Дура, кобылица парнасская, - рявкнул Зевс, который до этого довольно благодушно и даже с хитроватой поощрительностью взирал на собравшихся. Опять что ли на свадьбе через край хватила?
- Урания, астроном и математик, и та молчит, а эта..., - заметил пристроившийся к своему венценосному отцу Арес.
С недавних пор он вошел во вкус, то и дело стал выступать на божественных сборищах.
- И ты заткнись, - не внял ему отец.
Эрато сложила свои пунцовые губки в обиженный цветочек, а Арес проворчал:
- Заткнись... Забыли, как расплясались под музыку Орфея.
Он вскочил и, взмахнув руками и передразнивая, показал, как, глупо покачиваясь, боги танцевали.
- Ты тоже здорово приплясывал, - напомнила Аресу Артемида.
- Это же прекрасно, - вступилась за Орфея Амфитрида, прибывшая сюда вместе со своим Посейдоном. - Танцы, - мечтательно произнесла она, - да еще на свадьбе.
- Для свадьбы хорошо, - согласилась Гера.
- Разве я про то, - отозвался на слова жены Зевс. - Пусть приходит... Я совсем про другое.
Но в голосе его все еще поколыхивалась угроза.
- А кого позовешь ты? - спросила Гера мужа, несмотря на то, что он еще не остыл.
- Кастора и Полидевка, - вырвалось у Зевса.
Боги замерли. Кастор считался сыном Зевса и Леды. Той самой Леды, к которой нынче зачастил по старой памяти владыка бессмертных. Как-то сейчас разразится Гера. Надо же, даже Геракла своего Зевс не вспомнил.
