Теперь пришла очередь Тезея, и он поднялся.
- Я хочу крикнуть, - начал молодой царь, - сюда, все люди! Я оставляю мегарон афинских владык только для гостей. Пусть очаг его горит для близких моих и для тех, кого боги приведут сюда, отправив в дорогу. Мы устроим общий Пританей для всей Аттики. Не только Афины, где каждый живет сам по себе, не только семьи, закрывающие двери от остального мира, но и города, ограничивающие себя лишь налогами в царскую казну и поставками в хранилища, пусть объединяются вокруг всеафинского очага.
- Прекрасно, все вместе, - одобрил Академ. - А как с общими нуждами? Они ведь тоже увеличиваются вместе с нашим братством.
- Те, кто явно богаче других, сверх положенных взносов будут дарить всем остальным и корабли, и праздники. Для большого почета, для заслуг перед другими, - объяснил Тезей.
- Добровольно... так... так, добровольно, это хорошо, - размышлял Академ.
За исключением учености, признаваемой всеми, сам Академ не обладал каким-либо заметным достатком.
- И мнение свое, - продолжал Тезей, - народ будет выражать на народном собрании не ревом, где главное перекричать противную сторону, а так, чтобы голоса посчитать можно было. Скажем, по поднятым рукам.
- Фу, - поморщился Мусей, - лучше уж камешки считать.
- Или черепки, - добавила Лаодика.
Битой посуды всегда хватало в Афинах.
- А как же все это будет называться? - недоумевал Академ.
- Голосованием, - сразу же нашлась Лаодика.
- Почему? - продолжал недоумевать Академ.
- Не почему, а зачем, - пояснила Лаодика. - Чтобы недавние крикуны не забывали, чем они занимаются.
- А почему молчит мудрый Тимон? - спохватился вдруг Тезей.
Тимон, сидевший, кажется, безучастным, сердито вскинулся:
- Люди одинаковы...
- Вот-вот, - оживился Академ, но еще и для того, чтобы Тимон дальше не продолжал.
Однако Тимон отстранил его резким жестом.
- Люди одинаковы, - продолжал он уже спокойней, - потому что одинаково отделились от природы. Я не знаю разницы между знатным богачом и ремесленником. Посмотрите на лесное зверье, на птиц в небе. Им не нужен врач, им не нужно напридуманной пищи.
- Предложи птицам сладкий пряник, Тимон, - улыбнулся Мусей.
Это поддало Тимону жару, и он опять стал горячиться.
- Тут-то и есть соблазн, - вскипел Тимон. - Из нас никто не хозяин себе, никто не умеет быть самим собой. Все стремятся стать похожими на поднаторевших в поисках удовольствий сластен. Никто из нас не самостоятелен, все рабы, как мухи, летят в паутину богатств. И знаешь, - обратился Тимон к Тезею, - чем кончится твоя затея?
