Вначале В. В. Осипов, как и большинство старых пилотов, довольно скептически относился к радиосвязи с самолетом, считая это баловством, но когда мы в воздухе получили сведения о надвигающемся грозовом фронте и, пользуясь данными нескольких наземных станций, сумели этот фронт обойти, Василий Власович сразу перестал думать, что бортрадист зря занимает место в самолете. Мы принимали в воздухе метеосводки, во всех пунктах нашего следования были извещены о точном времени прилета «Крокодила». Это был, по тем временам, первый самолет, на котором бесперебойно действовала коротковолновая радиосвязь.
Чрезвычайно высоко оценили этот факт и корреспонденты центральных газет (особенно спецкор «Правды» Тихон Холодный[92]), часто пользовавшиеся моей радиостанцией для передачи материалов в свои редакции, причем почти всегда, несмотря на довольно большие расстояния, их материалы я передавал прямо в Москву без промежуточных инстанций. За успешное завершение перелета все его участники, и я в том числе, получили письменную благодарность от Президиума ВЦИК за подписью его секретаря Уншлихта[93].
Не обошлось и без казуса: к концу рейса, когда мы уже подлетали к Москве, я установил радиотелефонную связь с московским аэропортом. Осипов, который был в отличном настроении, предвкушая успешное окончание рейса, оставил управление самолетом бортмеханику Мите Гончаренко (впоследствии крупному профсоюзному работнику по линии авиации в ВЦСПС) и подошел ко мне. Узнав, что я работаю с хорошо ему знакомым радистом Михаилом Прокопченко, Осипов взял у меня микрофон, и в эфире раздалось: «Миша, это Василий, позвони по телефону моей Ангуте, что через час мы прилетим, пусть ставит самовар». Надо же было такому случиться, что именно в этот момент работу моей станции прослушивала одна из контрольных станций Наркомата связи, и главный инспектор Карпенко влепил мне за этот «самовар» штраф в 250 рублей (почти месячная зарплата). Спасибо нашему начальству, которое, не без участия Михаила Кольцова (авторитет его был везде очень велик), выручило меня, тем более что моей вины здесь и не было, – ведь в полете командир экипажа и есть главный начальник, все его распоряжения выполняются беспрекословно, и не дать ему микрофон я не имел права; штраф с меня сняли, а то мне пришлось бы туговато.
Нельзя не вспомнить и еще один инцидент. Несмотря на вступление в нашу эскадрилью самолета «Крокодил», все же главным объектом у меня был самолет АНТ-14 «Правда». И вот спустя некоторое время после окончания рейса на «Крокодиле», в погожий августовский день, придя на работу, я застаю в нашей эскадрилье полный аврал: все – мотористы, механики и даже обычно не принимающие участия в таких работах пилоты – драили свои машины по указанию инженера эскадрильи Чернова, проникая даже в такие места, в которые обычно лезть не было надобности. Когда я спросил у В. И. Чулкова, для чего все это, он мне ответил, что сам председатель Совнаркома В. М. Молотов собирается осчастливить наш АНТ-14 своим посещением, поэтому и мне в радиорубке надлежит навести полный марафет, чтобы все блестело. (Вообще говоря, В. И. Чулкову свойственно было чувство юмора, впоследствии он написал чудесную книгу «Записки летчика», которая прямо блистала юмором, отчего и слово «осчастливить» звучало у него вполне естественно.)
