Все сказанное выше об Аврагаме и его эпохе в полной мере относится к Любавичскому Ребе Менахему Мендлу Шнеерсону и к нашему времени. Мы остались без капитана, далеки от гавани, вокруг нас — бушующий океан, не знающий жалости. Что должны, что могут сделать моряки в такой ситуации? Капитан указал маршрут, назвал порт. Лучшее, что мы можем сейчас сделать, это не отклоняться от курса, проложенного им. Ребе был нашим капитаном более сорока лет. Остались его беседы, письма, статьи, составившие десятки томов. Но, парадоксальным образом, в этом обилии материала легко выделить главную линию. Она с годами становилась все более явной: готовьтесь, работайте — Машиах уже в пути. Трудно не задаться вопросом: неужели этот мир достоин сегодня прихода Машиаха? Посмотрите по сторонам — разве наша жизнь дает основания для оптимизма?
Двадцатый век был веком грубой силы, стального кулака. Никогда еще не было столько насилия, мучений и смерти. Человечности, святости, милосердию не осталось, казалось бы, места на земле. Все и вся подчинялось голой, наглой, самоуверенной силе. А Ребе повторял: Машиах уже идет, его приход близок. Многие говорили о вожде любавичских хасидов как о святом человеке, но никто не мог сказать, что он живет в башне из слоновой кости. Ребе знал мир и людей. Он получал тысячи писем и обращений в день. Естественно, в большинстве из них люди рассказывали ему о своих бедах, болезнях, проблемах. Он хорошо знал, что такое горе, боль, страдания. Ребе был серьезно и глубоко знаком с наукой; в молодости он занимался ею профессионально, но и с годами не утратил интерес к новейшим исследованиям и всегда был в курсе важнейших открытий и разработок. Его отличали глубочайший аналитический ум, отлично организованная память. И этот феноменально мудрый и стоявший обеими ногами на земле человек говорил о близком приходе Машиаха! Парадокс?
Книга Даниэля говорит о последней эпохе в истории человечества: эпохе железного идола — о времени холода и силы. Но перечитайте текст: металлический идол стоит на глиняных ногах, он не то, чем кажется. Мы привыкли видеть в нем силу, и это парализует нашу волю. Но есть ли она у него? Достаточно легкого толчка — и железный исполин рухнет. Но Ребе видел нечто куда более значительное, нежели призрачность зла. По его мнению, пересмотра требовало все наше отношение к миру и к самим себе, ибо нам только кажется, что каждый ведом своими страстями и плотскими желаниями. Нет, говорил он, это только маска, на самом деле все не так: каждый ищет любви, хоть немного любви, но просто не отдает себе в том отчет, да и не знает, как это желание выразить. И когда вы видите человека, рвущегося к могуществу, богатству, не торопитесь его судить: ему всего-то и не хватает что доброго слова, внимания. Просто он не осознает это и не знает, как этого достичь, вот и заменяет искомое суррогатами. Мир не таков, как мы привыкли думать. И наше дело — помочь скрытому проявиться. Он представляется нам полным неверия, но это только маска: люди ищут веру, плачут, молят о ней. Но само слово «вера» в наше время как-то даже неприлично произнести, вот и называют ее люди сотнями имен-масок. Мы должны и можем помочь им не только найти ее, но и суметь без смущения сказать: «Я верую». Нам выпало жить на закате эпохи идеологий, более того, в конце эры власти денег и силы. Люди уже не верят в то, что эти идолы могут решить любую проблему. Многие, по крайней мере внутренне, готовы обратиться к истинной вере в Б-га. Необходимо увидеть и распознать мир в его новом состоянии. Об этом и говорил Ребе, сотни раз повторяя — просьбой, советом, приказом: раскройте глаза, посмотрите вокруг!
