Нередко Диана ловила на себе взгляды «аборигенов», в основном неанглийского происхождения, с классическим обликом сутенеров и насильников. Больше всего поражало в этих тяжелых, липких, оценивающих взглядах отсутствие мужского интереса. Зато в них с избытком хватало интереса чисто торгового. Ее, как живой товар, словно взвешивали на весах для определения потенциальной стоимости на рынке секс-услуг. Как хорошо, что с ней рядом шел рослый атлетически сложенный Тим!
Диана вздохнула с облегчением, только когда они вновь вернулись на уже знакомую короткую и узкую, мощенную булыжником улочку на границе Чайна-тауна, перегороженную черными цепями между двумя низкими чугунными столбами. С обеих сторон светились витрины китайских ресторанов, в один из которых они и проследовали. После многодневного изобилия норвежских рыбных блюд на «дары моря» Диану не тянуло. Так что в меню ее заинтересовали только мясные деликатесы. Вскоре весь стол был уставлен большими и маленькими тарелками с разнообразной снедью, которой славятся кулинары этой загадочной и столь далекой от английских островов страны.
После трех экстатических полетов в небесах в ванной и гостиной на отсутствие аппетита жаловаться не приходилось. Начали трапезу с зажаренной на открытом огне утки, заворачивая уже нарезанные ломтики мяса в пресные лепешки, с добавлением зеленого лука и острого томатного соуса. Потом была курятина с орешками и жгучим перцем. Затем свинина в кисло-сладком соусе, с семенами лотоса и побегами бамбука. Далее следовала мелко нарезанная говядина с овощами. Все это перемежалось блюдами из тушеных и запеченных овощей и трав и запивалось лучшим в Китае «циндаосским» пивом, производимым на заводах, когда-то построенных немецкими колонизаторами.
Тим и Диана просидели за столом почти до закрытия ресторана, изнемогая от чревоугодия, но принципиально доели все, что было подано. В этом кулинарном марафоне женщина иногда даже подавала пример стойкости представителю более сильного пола.
После поистине королевского пиршества обоих потянуло на романтику. И как-то непроизвольно после не слишком долгого пешего перехода изрядно объевшиеся, но не потерявшие вкуса к жизни влюбленные оказались в Сент-Джеймском парке. На берегу пруда, под сенью плакучих ив, на том же самом месте, где когда-то их интимному общению помешал неделикатный бродяга.
На этот раз парк действительно оказался пустынным в столь поздний час, если не считать лебедей, уток и прочей живности, не относящейся к человеческой породе. Так что никто и ничто не смогло препятствовать осуществлению того, к чему звал голос природы и чувства… А может быть, просто на этот раз бродяги оказались более скромными, тактичными и терпеливыми и не стали вторгаться в чужую жизнь…
