9. О Феотекне же и его преемнике Григории можно сказать следующее: первый еще в юности преуспел во всех видах любомудрия и отошел от жизни сей со славой, подобной славе своих предшественников; второй же и поныне, будучи в весьма преклонном возрасте, трудится, словно муж в расцвете сил. Он совершенно отказался от виноградных плодов и даже от уксуса и изюма; не употребляет он также и молока в любом виде, блюдя заповеди великого Публия. А елей, по его правилам, допустимо употреблять лишь во время Пятидесятницы; в другое же время вкушать его непозволительно.
10. Рассказанное мною о великом Публии я частично узнал, внимая повествованиям о нём, а частично сам, лицезрея его учеников — и в учениках познал учителя", а через подвижников — наставника в подвижничестве. Считая великой несправедливостью и неблагонамеренностью оставить втуне столь полезные вещи, я и предложил своё повествование тем, которые не знали Публия, заботясь и о духовной пользе их, и для себя ожидая духовного приобретения от подобного воспоминания. Ибо ведаю я о словах Господа, глаголащего: «всякого, кто исповедает Меня пред людьми, того исповедаю и Я пред Отцем Моим» (Мф. 10,32), и твёрдо уверен, что если сохраню у людей память о таких мужах, то удостоюсь быть помянутым ими пред Богом всяческих.
1. Если бы кто‑нибудь преднамеренно не упомянул бы о старце Симеоне и предал бы забвению память о его любомудрии, тот не избежал бы, пожалуй, обвинения в несправедливости и зависти и упрёка в том, что он не хочет восхвалять достойное похвалы и предложить стремящимся к пользе духовной пример, достойный любви и подражания. Поэтому я, боясь осуждения и желая почтить его достойными похвалами, расскажу об образе жизни сего великого мужа.
Он непрерывно, в продолжение многих лет, проводил жизнь пустынную, поселившись в маленькой пещере; не видел ни одной человеческой души, потому что желал быть один, чтобы постоянно беседовать с Богом всяческих.
2. За эти труды он был одарён свыше обильной благодатью, так что мог повелевать даже самыми сильными и свирепыми зверями. И это было известно не только благочестивым людям, но и неверным иудеям. Известность среди них стяжал он вследствие такого случая. Некоторые из них, по какой‑то надобности, направились в одну крепость, находящуюся за пределами нашего края. В это время пошел сильный дождь и поднялась буря. Путешественники, не видя ничего, сбились с дороги и стали блуждать по пустыне, не встречая ни селения, ни пещеры, ни путника. Блуждая по твёрдой земле, как затерявшиеся среди волн, они заметили, словно пристань, пещеру божественного Симеона и, подойдя к ней, увидели человека иссохшего и грязного, носящего на плечах короткие лохмотья из козьей шкуры. Приметив их, Симеон произнёс приветствие (ибо был он обходителен) и спросил о причине прихода. Когда они рассказали о случившемся с ними и попросили показать путь, ведущий к крепости, он сказал:"Подождите, я сейчас дам вам провожатых, которые укажут путь". Они послушались и присели отдохнуть. Вдруг подошли к ним два льва, вид которых был совсем не свирепый, но смиренный, и которые ласкались к Симеону, будто к своему господину, и выражали ему полную покорность. Он мановением руки приказал им проводить странников и вывести на тот путь, с которого они сбились.
