13. Вот каких победоносных подвижников представил Богу божественный Евсевий, учитель и наставник их! Воспитал он и очень много других подобных мужей и разослал их в другие иноческие школы как учителей благочестия. Поэтому они всю ту священную гору преисполнили божественными и благоуханными лугами. Ибо кроме подвижнического убежища, основанного им сначала на востоке, можно видеть побеги этого любомудрия и на западе, и на юге, хороводом сияющие как звёзды вокруг луны. Одни из живущих в этих местах прославляют Творца на греческом, другие на местном языке. Но я бы взялся за дело невозможное, если бы решился излагать всё, что сделано божественной душой Евсевия. Поэтому здесь пора, положив конец повествованию о нём, обратиться к другому и опять искать такой же пользы, испрашивая благословения у этих великих мужей.
1. В то же время жил и некто Публий, достопримечательный и своим внешним видом, и душу имевший сообразную с наружностью, или, лучше сказать, еще более благолепную, чем тело. Происхождения он был знатного и родился в том городе, где знаменитый Ксеркс, во время войны с Грецией желая переправиться с войском через реку Евфрат, собрал множество кораблей, соединил их друг с другом и построил таким образом мост, а потом назвал это место Зевгма, отчего и произошло такое же название города. Публий, родившийся здесь и происшедший из знатного рода, избрал одну возвышенность, отстоящую от города не более чем на тридцать стадий. На ней он построил себе маленькую хижину, роздав перед этим всё свое наследство, полученное от отца: дом, имение, стада, одежды, сосуды, как серебряные, так и медные, и остальное имущество.
2. Роздав же всё это тем, кому должно было дать по Божественному закону, и освободив себя от всякого земного попечения, он принял на себя, вместо всего, одну заботу — о служении Тому, Кто призвал его к Себе; эту заботу Публий постоянно хранил в душе, ночью и днём погруженный в неё, и старался приумножить её. Поэтому труд его непрестанно возрастал, увеличивался и усиливался с каждым днём и был для него столь сладостным и приятным, что он никогда не мог насытиться им. Никто никогда не видел Публия проводящим в праздности хоть самую малую толику дня, но за псалмопением у него следовала молитва, молитву сменяло псалмопение, а после этого он обращался к чтению Божественных Писаний; затем следовало попечение о приходящих посетителях, а потом что‑нибудь еще из необходимых дел.
