Ну и кроме того, страх и недоверие порождают ложь. Когда люди боятся говорить то. что они на самом деле думают, они начинают лгать. Люди приучались лгать с пеленок. Эти вещи определяют психологию и самые разнообразные аспекты поведения. Вы к этому привыкли, все привычное незаметно — человеку со стороны это хорошо видно. Или вот. например, Сталин говорил, что благодарность — собачья добродетель. Кому хочется быть носителем собачьих добродетелей? То есть в течение трех поколений в России формировался совершенно особый психологический тип. Конечно, после смерти Сталина давление на человека стало помягче. Но все равно все эти стереотипы в той или иной форме еще более тридцати лет воспроизводились.
— И вы считаете такой психологический портрет полным?
— Речь вовсе и не идет о полном психологическом портрете, это в кратком разговоре заведомо невозможно — я же с этого начал. Я сейчас говорил о человеке лишь в его специфическом советском измерении, о тех его важных внутренних чертах, которые определялись политическими условиями его существования.
— Так. Диагноз советскому человеку вы поставили. А как быть с человеком постсоветским?
— Главная его проблема, что он очень уж долго был советским. То, что было ему когда-то навязано, стало частью его сущности. Сейчас, как вы сами только что сказали, этого состояния стыдятся, во всяком случае некоторые стыдятся, и хотят каким-то образом от него избавиться. Но, вот, только как? Нельзя же просто сделать вид, что это был какой-то кошмарный сон, нельзя просто вычеркнуть эти десятилетия из истории, притвориться, что их как бы и не было, нельзя в один момент стать иными. Это совершенно невозможно. И потом, если люди хотят меняться, у них должен быть какой-то идеал, понимание, в какую сторону двигаться.
Один из таких идеалов — досоветское состояние: вернуться назад, в дореволюционную Россию. Я хотел бы продемонстрировать утопизм этой идеи на очень простом примере. Девушка, которая в один прекрасный день перестает себе нравиться, решает совершить маленькую личную революцию и красит себе волосы в зеленый цвет.
— Мне кажется, красный был бы революционней.
— Пожалуйста, красный так красный. Проходит два дня, она смотрится в зеркало, и ей начинает казаться, что революция. пожалуй что, не удалась. Ничего страшного: она больше не повторяет революционную процедуру и через некоторое время становится самой собой. Теперь представьте себе, что она ходит в красных волосах долгие годы. И вот она перестает краситься в надежде вернуться к тому — давнему доперекрасочному состоянию. Ничего не получится: прежних кудрей уже нет.
