»? Происхождение этой музыки нам точно не известно, но ясно, что в основе ее лежит старинная мелодия, а нынешние ее варианты – как джазовая импровизация – сохраняют основу, на которой каждый музыкант – в нашем случае, хазан – создает свое произведение. Ведь в джазовом ансамбле каждый инструмент вправе импровизивровать, хотя основа одна.
З.К.: Может, сравнение с джазом несколько смелое? Ну, что своего может внести хазан? Изменить динамику? Вместо «громче» сделать «тише», вместо «подчеркнуть» пропеть скороговоркой и выделить другой такт?
Рав: Не только. Пение хазана украшено так называемыми «сильсулим» – музыкальными завитушками, вокализами. Каждый хазан вправе прибегать или не прибегать к ним, вправе сам выбирать, какое слово украсить, да и вообще – какого типа украшение пропеть. И вот во всех ашкеназских общинах мы слышим один и тот же «нусах» – так называется традиционная основа мелодии – с разными допустимыми вариациями. Допустимыми не с ѓалахической, а с музыкальной, с эстетической точки зрения.
З.К.: Бедные тексты! Слова молитв и пиютов так выверены, так отточены, а мы принимаемся петь – тут повторим, там потянем, а в другом месте проскочим часть фразы. Что же станет со смыслом?..
Рав: Любая декламация – это интерпретация текста. И музыка, предназначенная для текста, должна с этим считаться. Любые акценты в музыке творят интерпретацию текста, который поется. Желательно, чтобы композитор предложил такую трактовку текста, которая бы меня убедила. Иначе музыка будет вызывать во мне раздражение, как глупый комментарий.
Я как-то раз был приглашен в одну большую синагогу. Мне предложили выступить, и я стал говорить о пиюте «Леха доди», которым встречают субботу: «Пойдем, мой друг, навстречу субботе, встречать Царицу». Я очень люблю этот пиют. О нем много писали и пишут. В нем почти каждое слово – цитата, и оттого смысл его чрезвычайно ёмок, многоаспектен. И вот, я выступаю в той синагоге и говорю, что канторы совершенно искалечили этот пиют. От их дурацких мотивов весь высокий смысл исчезает. И надо же было так случиться, что среди собравшихся был знаменитый кантор, который слушал мои нападки на канторское пение и весь кипел от негодования. К его чести, он не стал держать гнев в себе, а подошел ко мне и высказал все, что имел по этому поводу.
И все-таки я остаюсь при своем. Есть так много мелодий, которые совершенно не соответствуют смыслу текстов и искажают их до неузнаваемости. Взять хоть «
