Утверждение это нашло свое выражение в законе инерции, одном из важнейших законов новой физики, лежащем в основе математического описания физических событий и в основе закона свободного падения, сформулированного Галилеем. Последний закон тоже противоречит интуиции: если Аристотель выдвигал приемлемое для здравого смысла предположение, что свободное падение тел разного веса длится разное время, то Галилей доказывал, что время свободного падения тел не зависит от их веса и объема; а в том случае, когда скрупулезно проведенный эксперимент не подтверждает такую закономерность, мы можем отнести это на счет внешних условий, которыми можно пренебречь. С этих пор физика, а также, хоть и в меньшей степени, другие науки стали превращаться в знание о сущностях, которые не даны сознанию непосредственно, а являются абстрактными творениями чистого разума, созданными для того, чтобы анализировать природу вещей косвенными методами. Электроны, массы, протоны, атомы — все это не предметы, непосредственно существующие в нашем мире, а технические термины чрезвычайно сложной и запутанной науки.
Само собой разумеется, что такое знание недоступно широким массам, что оно не является открытым знанием для каждого, кто хочет прийти и овладеть им с помощью здравого смысла. Такое несоответствие между реальным, все более специализирующимся знанием, и идеалом открытого знания заставило представителей Просвещения обратиться за помощью к другому идеалу — идеалу общей для всех культуры, являющейся чем-то вроде золотой середины между невежеством и профессиональным знанием, культуры, представляющей собой сокровищницу знаний, обладать которыми обязан всякий разумный член общества.
Невежество и общественные слои
В предыдущей главе мы остановились на понятии культуры, или понятии общей культуры, явившемся своего рода компромиссом между стремлением эпохи Просвещения к универсальному знанию, к которому все причастны и которое всем известно, и все усиливающейся специализацией некоторых отраслей знания, уже ставших недоступными для обычного человека, даже если это человек образованный, то есть обладающий определенной культурой. На этом фоне и сложилось компромиссное понятие общей культуры, принадлежащей всему человечеству, благодаря которой оно получает возможность или же становится обязанным знать абсолютно все или знать обо всем понемножку. Общая культура была в определенном смысле тем характерным признаком, по которому можно было распознать представителя культуры 19 века, который не был профессионалом ни в одной области, не овладел ни одной специальностью, и которого следует рассматривать скорее как дилетанта в лучшем смысле этого слова, то есть как человека, посвящающего свое время множеству дел. Но даже и от незаурядного специалиста, профессионала в своем деле, требовалось быть культурным человеком.
