— Ты меня слышал, Чарли?
— Да. Пока сказать не могу. Не знаю. Я вижу, приехали копы.
— Их вызвал мистер Вольф. Думаю, они вызовут подмогу, когда поймут что тут происходит. Привезут гранаты со слезоточивым газом, Де… Чарли, и пойдут на штурм. Зачем усложнять жизнь себе и твоим одноклассникам?
— Том?
— Что? — С неохотой.
— Оторви свою костлявую задницу от стула и скажи им, что они горько пожалеют, если попытаются применить слезоточивый газ или что-то такое. Напомни им, кто командует парадом.
— Почему? Почему ты это делаешь? — В голосе звучали злость, бессилие, страх. Чувствовалось, что хозяин этого голоса наконец-то понял: он — крайний, укрыться за кем-то еще не удастся.
— Не знаю. Это, конечно, не по девочкам бегать, Том. Но тебя это особо и не касается. От тебя требуется только одно: прошвырнуться до копов и передать им мои слова. Прошвырнешься, Том?
— Разве у меня есть выбор?
— Правильно, нет. Нет у тебя выбора. И вот что еще, Том.
— Что? — нерешительно переспросил он.
— Я не слишком тебя люблю, Том, о чем ты, наверное, уже догадался, но до сих пор плевать ты хотел на то, как я к тебе отношусь. Но теперь я уже не досье в твоем шкафу, Том. Ты это понял? Я не просто папка с бумагами, которую ты можешь положить под замок в три часа пополудни, по окончании рабочего дня. До тебя дошло? — Тут я сорвался на крик. — ДО ТЕБЯ ДОШЛО, ТОМ? ТЫ ОСОЗНАЛ ЭТОТ ЖИЗНЕННЫЙ ФАКТ?
— Да, Чарли. — Мертвый, без эмоций голос. — Осознал.
— Похоже, что нет, Том. Но осознаешь. Прежде чем закончится этот день, мы все поймем разницу между живыми людьми и бумажками в досье, разницу между настоящей работой и халтурой. Что ты об этом думаешь, Томми, дружище?
— Я думаю, что ты болен, Декер.
— Нет, ты думаешь, я болен, Чарли. Ты это хотел сказать, Том?
— Да.
— Так скажи.
— Я думаю, ты болен, Чарли. — Механический ответ. Какой Том обидчивый, прямо-таки семилетний ребенок.
Денвер откашлялся, словно хотел добавить что-то еще, но вместо этого отключил громкую связь. По классу пролетел шепоток. Я пристально оглядел всех. Глаза такие ледяные, отстраненные (возможно, последствия шока: ты словно катапультировавшийся пилот истребителя, только что сидел в кресле, а теперь завис между небом и землей, не завис, а падаешь, падаешь в надежде, что парашют в конце концов раскроется), и тут же мне явился дух начальной школы и зашептал: Звенит колокольчик, зовет на урок, учитель, я выучил все назубок. Окончились классы, кричим мы «ура», узнали мы больше, чем знали вчера.
