Правда, потом, на сломе десятилетий и эпох, его «и кружить не тянет, и таксист пошел не местный, не знающий, к станциям метро привязывающий маршрут, а чаще к универмагам. …Все от отсутствия патриотического московского контекста… Действительность… душит настенной руганью, вонью подъездов, разбитыми телефонами-автоматами, короче, пропажей московского духа…» Ладно, и это, слава Богу, уже позади, проехали, опомнились, оклемались.
Группа же на курсе подобралась удивительнейшая. Александр Кайдановский, Иван Дыховичный, Борис Галкин, Владимир Качан, Ян Арлазоров, Нина Русланова, Екатерина Маркова… Завтрашняя краса и гордость отечественного театра, кино и, конечно же, эстрады. А тогда, по определению Филатова, просто «замечательные талантливые провинциалы. Им так же, как и мне, предстояло каждый раз доказывать самим себе и друг другу, что мы что-то можем, что мы, вернее, каждый из нас – лучший…»
Как-то Филатов вспоминал свое выступление на Всероссийском конкурсе артистов эстрады. Вдруг на третьем туре увидел однокашников. Обнялись, теребят друг друга, спрашивают: «Как ты, Леня? А вот мы… Помнишь?!» Слушаю, говорил Леонид (тоже еще не шибко-то увенчанный), и как-то не по себе, горько… Знакомые лица, которые успел забыть! Лица постаревшие, глаза тяжелые… Не повезло им! А были талантливее меня… Шатается по России наша братия. Одному места нет, другому с режиссером не повезло, третьему – с ролями… Да мало ли причин! А любая пауза – и уходит профессия…
На курсе мастера Веры Константиновны Львовой, «совершенно небесной», по определению зрелого Филатова, они вели себя не лучшим образом: благодаря тому, что кое-что знали, сачковали «по-черному». Значительно позже понял, признавал Филатов, что мне просто повезло. А тогда, по юности, был совсем не сахар, безумно на всех обижался, считал себя непонятым, чем доставлял преподавателям немало неприятных минут…
Их студенческое общежитие на Трифоновской, а в особенности комната № 39, в которой обосновались Филатов, Галкин и Качан, являлось своего рода государством и государстве.
Существовал неписаный кодекс мужской солидарности. Однажды случилась неприятность у Сережи Вараксина. Мало того, что он угодил в милицию, так его еще там и обрили под «ноль» (была в то время такая профилактическая мера). Желая поддержать пострадавшего, жильцы 39-й комнаты в полном составе отправились в парикмахерскую и так же постриглись. «Явились, как пять биллиардных шаров, в училище, – со смешком вспоминал Галкин. – На вопрос педагогов: «В чем дело?» – ответили: «А в общежитии уже неделю нет горячей воды. Не ходить же с грязной головой. Гигиена прежде всего!» Наш решительный поступок был одобрен всеми…»
