II
Родители Харуко даже разрешили ей свободно встречаться с Кухара до женитьбы. Мало того, они радовались, когда их двадцатисемилетняя дочь выражала согласие повидаться со своим женихом, и вообще проявляли максимум терпимости, опасаясь, как бы Харуко не осталась старой девой, если, не дай бог, расстроится сватовство Кухара.
Что до Кухара, то он с самого начала был покорен тонким благородством ее натуры и не решался настаивать на том, чтобы Харуко поведала ему эту печальную историю.
— В общих чертах сват рассказал мне о причине, по которой вы так долго откладывали замужество… — заговорил он однажды.
Харуко кивнула и сразу посерьезнела, будто давно была готова к этому разговору. Ее щеки порозовели.
Выражение ее лица вдруг показалось Кухара таким милым, что он смешался и закончил фразу совсем не так, как хотел:
— Что же в таком случае заставило вас перемениться и дать согласие на встречи со мной?
Вопрос прозвучал бестактно.
— Я и сама не знаю. Наверно, потому, что вы врач.
— Потому что врач?!
Кухара несколько озадачил по-детски наивный ответ Харуко. «Может, она просто меня дурачит», — подумал он и ответил:
— И верно, с врачом вам будет хорошо. С точки зрения медика, могу сказать, что ваша боязнь замужества коренится в своего рода болезненном душевном состоянии. Но успокойтесь, ваш недуг протекает в чрезвычайно легкой форме и вполне излечим…
Харуко, по-видимому, не уловила в его словах юмора и задумалась о чем-то своем.
Кухара встревожился: а вдруг она страдает мономанией или даже слабоумием?
Ясно, что многочисленные отказы от замужества, причиной которых послужило самоубийство юноши, не могли не оставить в сердце Харуко глубокую, незаживающую рану, предположил Кухара.
Надо найти повод, чтобы она откровенно рассказала все об этом юноше, и тогда он сможет с большей искренностью ее утешить, и болезненный узел развяжется сам собой.
Кухара несколько раз повторил, что абсолютно не испытывает сомнений по поводу прошлого Харуко, но хотел бы начать супружескую жизнь так, чтобы оно никоим образом не тяготело над ними.
— Поделитесь со мной вашим бременем, которое не дает вам покоя, тогда оно станет вдвое легче, и мы вместе уничтожим причину вашей болезни, — сказал он.
— Да. — Харуко согласно кивнула. — Я и сама намеревалась вам рассказать все без утайки. А уж вы решайте…
— Нет-нет, решение мое окончательное. Я только хочу, чтобы вы облегчили душу…
— Понимаю, но… — Харуко было снова о чем-то задумалась, потом остро взглянула на Кухара, внезапно залилась краской и, потупившись, сказала:- Не сочтите это за мой каприз, но я просила бы прежде вас рассказать о своем прошлом.
