— Ну что вы, друг мой… — встревоженно заговорил доктор.
— Я понимаю, что это абсурд. Но с этой картиной связано столько загадок!
— Это просто совпадение! — убеждал Руайера доктор.
— А вот я вас понимаю, — вдруг заявил мэтр Робьон. — Вполне естественно, что такая мысль родилась в вашем воображении. Заметьте, я не говорю «пришла в голову»; тут есть нюанс. Эта картина явно оказывает нездоровое влияние на впечатлительных людей, заставляя их совершать абсурдные поступки. Скажите, вы не подозреваете своих слуг?
— Ни в коем случае! Бенуа и Леонард служат у меня более двадцати лет. Они так мне преданы, что остались со мной, даже когда я отошел от дел…
Сесиль же была рекомендована мне одним другом из Клемон-Феррана. Она сама честность. Я отвечаю за этих людей, как за самого себя.
— Тогда все это действительно странно, — тихо сказал адвокат. — Если ваши слуги вне подозрений, а это, видимо, так и есть, — значит, преступник должен был прийти с улицы.
— Влезть в дом, только чтобы испортить картину? — Руайер покачал головой. — Не вижу в этом смысла.
А Человек с кинжалом? Слушая разговор, он молча улыбался под своей маской. Без Козыря исподтишка наблюдал за ним. Руайер был прав: кружево, скрывавшее лицо Человека с кинжалом, слегка покачивалось, глаза смеялись. Кто-кто, а он-то знал, что здесь произошло. Без Козыря не стал прислушиваться к разговору взрослых. Он пытался выдержать взгляд Человека с кинжалом, а это была тяжелая задача. Через несколько секунд становилось страшно и хотелось подвигаться, чтобы не окаменеть под воздействием этого гипнотического взгляда.
Без Козыря подошел поближе, чтобы рассмотреть картину. За его спиной хозяин показывал гостям свои сокровища.
— Здесь вы видите пару ваз в стиле Медичи. Они были сделаны в 1830 году на фарфоровых заводах Санкт-Петербурга и подарены царем Николаем I герцогу Мортмару. А вот это столик менялы эпохи Людовика XIV, выполненный в стиле Булля…
Вблизи картина потеряла все свое очарование. Слишком сильно выделялись мазки, лицо Человека с кинжалом стало одутловатым, тыльная сторона руки оказалась неестественно белой, а голубые глаза утратили живость.
— Тут у меня неплохая работа Кислинга, хотя лично я предпочитаю ей вот этого Дега… Обратите внимание на маленького Клодьона. Этот бюст изображает мадам Руайяль в детстве.
Без Козыря медленно отступил назад. На расстоянии двух метров полотно начало оживать, а еще через шаг стало прежним. По мере удаления от нее к картине возвращались ее дерзость и тайный жар. Значит, исходящая от полотна мощная сила призвана была держать зрителей на почтительном расстоянии. Без Козыря понял, что рассматривал картину с недостаточным уважением, чем оскорбил Человека с кинжалом. «Учти, я пойду еще дальше, — подумал он, — я засниму тебя на пленку. Пусть это послужит тебе уроком!» И мальчик присоединился к остальным, которые в этот момент выходили из комнаты. Но прежде чем уйти, он еще раз обернулся. Человек с кинжалом провожал его взглядом.
