Тысячи отчетов стекались в аналитический центр, где за сотнями компьютеров сидели офицеры-аналитики и упорно вчитывались и вдумывались в простенькие на первый взгляд сообщения. Маркеры так и мелькали над распечатками, отмечая важное и непонятное. Принтеры гудели непрестанно. Что означает массовая высадка деревьев в маленьком городке в Дагестане? В чем причина участившихся походов министра финансов в сауну? Почему врач-исследователь, имеющий доступ к Чебутыкину, в прошлый вторник, говоря с женой по телефону, чаще обычного употреблял слово "блин"? Не тайный ли это код? Как сказывается на деятельности профессора, возглавляющего комплексную группу по исследованию Чебутыкина, наличие двоюродного племянника в Канаде? Все это были очень сложные вопросы, которые требовали глубоких размышлений и точных ответов. Ошибаться было нельзя. На такой работе ошибаются лишь однажды.
Десятки и сотни аналитических записок сводились воедино в оперативный прогноз, который в виде скромной папочки в красной кожаной обложке с золотыми скрещенными мечами ровно в восемь утра ложился на стол генералу армии Затрапезникову. Этот высокий человек в коричневом костюме и при узком голубом галстуке, с крошечным значком на лацкане — значок представлял собой щит и все те же скрещенные мечи — внимательно читал полторы странички прогноза. Некоторые места он подчеркивал тонко отточенным красным карандашом и писал на полях комментарии: "Отлично!", "Курдюмову: усилить наблюдение!", "Дайте сведения точнее!" и даже "Филимонову: Не стройте из себя Зорге!". Жарким днем начала августа, когда уже загорались торфяники под Москвой, Затрапезников, дочитав странички прогноза до конца, встал, подошел к окну, отдернул синюю гардину и долго стоял, наблюдая волны автомобильного движения на Лубянской площади. Он ощущал отсутствие посередине площади строгого и сурового Феликса в длинной шинели с такой физической отчетливостью, словно это в его мозгу не хватало какого-то основного штыря. Площадь зияла дырой. Он вздохнул. На его всегда серьезном мятом лице была сильная усталость.
Ученые в Протвино работали уже почти месяц, а результатов не было. Нуль результатов! Они ни на шаг не приблизились к разгадке воскресения Чебутыкина. Все, что они писали в своих отчетах, была медицинская банальщина. Лучшие научные умы не могли сказать про Чебутыкина и загробный мир ничего определенного. Врачи либеральничали и распустили Чебутыкина, который вчера ударил врача-терапевта стулом по голове, а сегодня с утра, зная свою безнаказанность, схватил профессора за ухо и макнул его лицом в кашу. Чебутыкин держал голодовку уже третий день и, похоже, собирался умертвить себя и таким образом улизнуть назад, в привычный ему загробный мир. Допускать этого было никак нельзя. Службе было поручено сохранить Чебутыкина, и она его сохранит. Так подумал Затрапезников.
