Вылинявший коврик на полу изображал охоту на льва. Краски выгорели, фигуры стерлись, по краю тянулась цепь пластиковых колечек: когда-то все это великолепие висело на стене, в другой комнате, под лучами солнца…
Повинуясь инстинкту, Игрис присел на корточки. Начал сворачивать ковер в трубочку; Дана с изумленным возгласом попятилась в прихожую. Открылся деревянный пол, коричневый, покрытый толстым слоем лака.
Игрис взял со стола ножницы — за лезвия, как молоточек. На четвертом или пятом ударе отозвалась пустота. Краем ножниц Игрис поддел половицу; в своей конспирации Алисия Жёлудь была восхитительно предсказуема.
Открылся тайник — дыра в полу. На дне тайника обнаружилась старая канцелярская папка.
Пустая.
* * *
После обеда в поселковую школу явились сразу две съемочные группы из столицы и корреспондент местной газеты. Игрис счастливо избежал встречи с ними — несколько трудных часов он провел в районном прокурорском участке, оформляя бумаги и пытаясь сломить вялое сопротивление всем своим начинаниям.
Больше всего на свете он боялся опоздать на последний поезд. Перспектива еще одной ночи в гостинице приводила в ужас, но ради дела он готов был остаться и на день, и на неделю, и на месяц. В местной прокуратуре почуяли эту его готовность и наконец-то сдались.
Игрису требовался тщательный обыск в доме покойной учительницы. Игрису нужны были все (все!) бумаги, изъятые из дома и школьного кабинета Алисии. «Как их транспортировать? Может, там тонна! — Ничего не знаю, закажите контейнер…» Игрису нужно было, чтобы каждый коллега госпожи Жёлудь, каждый ученик, выпускник, знакомый или житель поселка ответил на прямо заданный вопрос: не передавала ли Алисия на хранение бумаги, копии бумаг, дискеты, любые материалы? Если передавала, документы эти тоже должны быть изъяты и отправлены Игрису в столицу.
Он успел.
Поезд уже тронулся. Бегом, как финиширующий спринтер, он пересек перрон и вскочил в дверь, слегка толкнув удивленную проводницу.
— Простите. Я нечаянно.
— Вовремя приходить надо, — сказала она ворчливо, но без злобы.
В купе первого класса было свободно, почти пусто. Игрис рухнул на свое место и сразу же включил компьютер.
* * *
— На этой фотографии мы видим памятник маршалу Равелину, — рассказывала девочка лет шестнадцати, бледная, взволнованная, по виду зубрилка. — Почти сорок лет назад, когда никого из нас, школьников, не было на свете, в ходе Священной войны решалась и наша судьба — быть нам рабами или свободными гражданами своей страны. Полчища завоевателей вторглись с запада, относительно легко преодолевая сопротивление военных застав, которые не были готовы к войне. Старый Король отрекся от престола и бежал. До поражения оставались считанные дни, когда командование принял на себя маршал Равелин. Он вместе с двенадцатью своими бойцами — всего двенадцатью! — захватил столичный штаб, изгнал оттуда предателей и коллабора… ционистов, в то время как бои уже шли на улицах города… Всего двенадцать человек и маршал Равелин стали началом нового этапа войны, победоносного! Они сражались с силами, превосходящими их в сотни раз! Двенадцать бойцов погибли, но их подвиг… совершил… перелом в войне. За несколько дней демора… лизованная армия была обновлена и вступила в бой с верой в победу! Встали все, женщины, дети, как один человек, это были героические дни…
