Бью головой, он скатывается. Мне удается привстать. Теперь я могу достать его правой.
Он отклоняется и перехватывает руку. Попадаюсь на прием. В плече раздается хруст, боль пронизывает тело. Правая рука висит как парализованная, а забинтованной левой я не могу достать пистолет. Анданов знает это и не спешит, переводит хриплое дыхание. Он немолод, и его уже изрядно утомила эта борьба.
Мы стоим в темноте друг перед другом. Эту секундную передышку надо использовать. Бью левой, свингом. Кажется, не промахнулся. Он не ожидал этого. Голова его глухо стукается о камни.
Я зубами разматываю бинт и, высвободив пальцы обожженной руки; включаю фонарик. Анданов лежит между двумя обточенными водой валунами. Я приподнимаю ему голову: не захлебнулся бы!
Анданов, камни, торчащий из воды приклад — все это начинает плясать, кружиться в свете фонарика. Продержаться еще немного! Анданов скоро придет в себя, и я уже не смогу справиться с ним. Достаю пистолет и стреляю в воздух. Отдача выбивает пистолет из ослабевшей руки, он падает в воду.
Но неподалеку, в темном лесу, раздается ответный выстрел из охотничьего ружья.
— Мальчишка! Романов начитался! — говорит Помилуйко, поправляя одеяло на моей кровати.
Но в голосе не чувствуется осуждения. Он отводит глаза. Шея майора багровеет. Если бы я рассказал в управлении, как покраснел Помилуйко, это вызвало бы сенсацию. Но я не буду рассказывать. К чему?
— Да, братец, как оно обернулось, дело… Тики — так! Ну, ты бойкий оказался малый. Бойкий… Если б не вышла твоя авантюра, ох, и досталось бы мне!
Ему! А мне что досталось бы, окажись Анданов победителем?
Ветер колышет тюлевые занавески, шишкинские медведи гуляют по туманному лесу. Прохладно, чисто и попахивает больницей. Всего лишь несколько дней назад я, проснувшись в этом номере, раздумывал над тем, удастся ли найти человека, которому принадлежит «роммелевский» кинжал.
— А вдруг бы он тюкнул тебя? — спрашивает Помилуйко, стараясь придать голосу начальственную строгость. — Хорошо, что Кеша Турханов выручил!..
Кеша не внял моей просьбе, отправился следом в Лиственничную падь. Конечно, это Комаровский попросил Кешу не оставлять меня. Тихий колодинский капитан!
— А вообще — то бригада выполнила задачу, — говорит Помилуйко. — Несмотря на отдельные ошибки.
Я молча смотрю на него.
— А знаешь ли ты, Павел, кого мы… кого ты взял?
Он извлекает из пухлой папки стопку листов.
— Познакомься. Передаю дело в высокие инстанции.
