— Но не твоим. Ты до сих пор не поняла. Я бы не пожертвовал твоим счастьем. Я бы никогда не позволил, чтобы ты была так несчастна. Я противен сам себе, когда узнал, через что ты была вынуждена пройти, живя в одиночестве, чувствуя себя отверженной и нежеланной.
— Тогда это был ребенок, Габриэль, не женщина. Моя жизнь была наполнена смыслом и имела цель. То, что я устала, не означает, что я не наслаждалась прожитыми годами. Я жила хорошо и постаралась, по мере своих сил, сделать свою жизнь стоящей. У меня был опыт, который не удалось приобрести ни одной женщине нашей расы. Я была независимой и любила это. Да, я избегала иметь семью, но были другие вещи, которые занимали меня. Эта жизнь не была ужасной. И у меня всегда был выбор. Я могла показаться тебе вновь. Я могла встретить рассвет. Я даже могла вернуться на свою родину, где, по крайней мере, земля и компания наших людей дали бы мне утешение. Но я не захотела. И это было только мое решение, не твое. Я сильная женщина, а не ребенок, подкрадывающийся и прячущийся в тени. Все, что я делала, я делала по собственной воле. Я не жертва, Габриэль. Пожалуйста, не пытайся выставить меня ею.
— Ты не любишь Брайса, ты только что призналась мне в этом. У вас просто есть что-то общее. Тебе нравится, как он ведет себя с детьми, уважаешь его способность лечить и его сосредоточенность на медицине. Но у тебя есть и некоторые сомнения в отношении его.
— Нет, нету, — категорично начала отрицать она. — Почему ты так подумал?
— Если бы их не было, Франческа, то ты бы связала с ним свою жизнь. Я был в твоем сознании…
— Ну, так держись от него подальше.
— Это не так-то легко сделать, милая. На самом деле, ты требуешь от меня невозможного. Тебе не нравится, как Брайс обращается с пациентами, кому повезло меньше, у кого нет дома. Тебе не нравится, что он в состоянии полностью забыть своих пациентов, которых когда-то вылечил. Много чего вызывает у тебя сомнения. Ты многое разделила с ним, так много детей, которые были больны, но часть тебя знает, ему необходимо лечить ради его собственного эго.
Она метнула на него взгляд.
— Может быть, именно поэтому я тоже занимаюсь этим, — в его словах было слишком много правды для ее спокойствия, и за это она была больше зла на себя, чем на него. Она держалась за Брайса, потому что он никогда не смог бы причинить ей такой же боли, как в свое время Габриэль. Ее Спутник жизни разорвал ее сердце. Его голоса, такого спокойного, такого правдивого, было достаточно, чтобы заставить ее мучиться от чувства стыда. Она была решительной женщиной, не ребенком, скрывающимся за спинами смертных, тем не менее, в итоге, именно это она делала, чтобы не сталкиваться лицом к лицу со своим Спутником жизни.
