— Габриэль? Ты очень расстроен. Я тебе нужен? — голос пришел неожиданно, легко возникнув в его голове. Ему пришлось приложить усилия, чтобы держать свое сознание пустым, гарантируя, что никакая информация не направится к этому совершенному голосу. Люциан всегда был способен командовать своим голосом. Он с его помощью мог кого угодно заставить поверить во что угодно. Этот голос был оружием. Габриэль никогда не слышал ничего более красивого. Люциан сохранил этот дар, даже когда навечно потерял свою душу.
Когда Габриэль отказался отвечать, раздался смех, иронический, почти ленивый. Он пробрал Габриэля до самых костей. Он должен защитить Франческу от козней Люциана. Его близнец был дьявольски хитрым и умным. Безжалостным. Жестоким. Габриэль знал это лучше кого-либо. Он видел его в действии на протяжении двух тысяч лет.
Франческа положила свою ладошку на руку Габриэля.
— Ты стараешься сказать мне что-то, но никак не можешь этого сделать.
— У тебя будет ребенок, — он проговорил эти четыре слова отчетливо, решительно.
От шока огромные черные глаза Франчески стали еще больше.
— Этого не может быть. Это не так просто. Почему ты думаешь, наша раса на грани вымирания? Наши женщины способны выносить ребенка только раз в несколько сотен лет. Я целитель. Я изучала эту проблему многие десятилетия, решительно настроенная найти ключ к нашим телам, чтобы мы могли чаще зачинать ребенка и более успешно его вынашивать. Я хотела бы быть в состоянии понять, почему мы рожаем детей мужского пола вместо женского, но не смогла найти ответов, — она покачала головой. — Нет, этого не может быть.
— Ты знаешь, я говорю правду. Я знаю, что наши женщины могу понести раз в несколько лет, и что они манипулируют этим временем, но я также знал, что шансы для этого были очень благоприятны. И поскольку ты никогда не беременела, ты была более чем готова для этого, и я в полной мере воспользовался этим.
Она некоторое время молчаливо взирала на него, пораженная.
— Но я женщина, целитель. Ты никогда не смог бы проделать такое без моего ведома… — она замолчала, прижав руки к своему плоскому животу с некоторым благоговением. — Этого не может быть, — даже отрицая это, она закрыла глаза и погрузилась в себя. Оно было там. Чудо жизни. К которому она стремилась. По которому грустила. Которого желала больше всего на свете. Единственная вещь, которую она отчаялась когда-либо иметь. Рост. Изменение. Деление клеток. Ребенок. Ей хотелось расстроиться. Она отказалась от этой идеи несколько сотен лет назад. Она приготовилась уйти в другой мир. Она не была готова к такому событию.
