После этой сентенции Джулиет вдохновенно продолжила:
— Загвоздка в том, в чем это «состояние» заключается. Входит ли сюда собственность в Англии? Дочь Уильяма умерла от дифтерита еще до Первой мировой войны. Польский сын унаследовал польскую собственность и доходы от акций. После той войны Краков вновь отошел к Польше, но для Оукли ничего не изменилось. Дед нынешнего Яна продолжал дело. Нам ничего не известно, кроме того, что все было потеряно при коммунистах. Отцу нашего Яна ровно ничего не досталось. Польское семейство обнищало, от него остался один Ян. После смены режима в Польше многие пытались вернуть реквизированную собственность. Наш Ян — я говорю «наш» лишь для ясности — принялся изучать семейные документы. Сначала собирался обосновать претензии на возмещение убытков, понесенных при коммунизме. Однако не нашел ничего, кроме экземпляра завещания английского прапрадеда. И теперь претендует на долю английской собственности Уильяма, которая заключается в усадьбе Форуэйз. Понимаешь, хотя деньги были у Коры, усадьба принадлежала Уильяму. Если сестры ее сейчас продадут, Ян потребует половину суммы. Объясняет, что по завещанию его дед унаследовал бы половину имущества Уильяма в Англии и поэтому он сам теперь на нее претендует. Дамарис и Флоренс в полном шоке.
— Надо посоветоваться с юристом! — воскликнула Мередит. — Я тут ничем помочь не могу. Попробуй поговорить с Лорой, сестрой Алана. Она солиситор.
— Знаю. Кстати, она и представляет интересы сестер Оукли. Я вместе с ними к ней съездила, и она объявила, что никогда с таким случаем не встречалась. Нужно время, чтобы разобраться, хотя с первого взгляда ей кажется, что Ян не вправе настаивать. Ничего не известно о подлинности завещания, о котором идет речь. Мы видели только заверенный перевод, который Ян сунул в нос Лоре. Даже если документ законный при всех отличиях континентального семейного права от английского, речь идет о завещании, составленном до Первой мировой войны в зарубежном городе, принадлежавшем к не существующей ныне империи. Никаких независимых свидетельств нет. Кроме того, заметила Лора, здесь Уильям был официально признан мертвым, и в свое время его имуществом соответственно распорядились.
— Значит, — заключила Мередит, жуя картошку, — предлагаем Яну сматываться в Польшу.
— Я предложила, а он ответил, что обратится в английский суд. К знаменитому британскому правосудию и правилам честной игры, по его выражению. — Джулиет издала нечто вроде рычания. — Тогда, по словам Лоры, начнется разбирательство, каким бы его исход ни был. Правосудие не торопится. Продажа Форуэйза отложится. Сестрам это будет стоить денег и времени. А времени у них нет, понимаешь. Им за восемьдесят, они хотят до будущей зимы устроиться в новом доме. У них остается лишь несколько месяцев, которые сведутся к неделям, чтобы продать, купить и переехать. Ян это знает. На это ему ума хватает.
