Хранитель забытых тайн | страница 4
Дойдя до Стрэнда, она останавливается: вся улица кишит людьми, лошадьми, овцами и хрюкающими, покрытыми коркой грязи свиньями, которые роются в сточной канаве. Осенний вечер короток, и до темноты, перед тем как отправиться домой, надо успеть собрать товар, и продавцы в магазинчиках и уличные торговцы оживленно бегают и суетятся. По воздуху стелется голубоватый угольный дым из каминов и печей, насыщенный ароматами жареного мяса и лука. А снизу, из узкой, проходящей прямо посередине улицы сточной канавы, где копаются в отбросах свиньи, поднимается вездесущий запах разложения и гнили. Утренняя гроза смыла часть нечистот, но эти канавы в Лондоне всегда грязны. Меж обглоданных костей и кусков отбросов и падали зеркальным блеском сверкают пятна дождевой воды, но в них не отражается ничего, кроме затянутого тучами серого неба.
Она откидывает капюшон плаща; длинные темные локоны буйных ее волос рассыпаются по плечам. Она смотрит на толкотню куда-то спешащих людей, на прозрачные и яркие магазинные витрины, в которых отражается свет окутанных туманным ореолом медных уличных фонарей на фоне темнеющего неба, и ей порой кажется, что счастье в этом мире существует, что оно совсем близко, что еще немного – и оно придет и к ней тоже. Канун Дня всех святых[3] только что прошел. Это ее любимое время, по крайней мере, так было когда-то. Этот час прохладных осенних сумерек, перед тем как на землю опустится первая ноябрьская ночь, всегда был полон для нее особого очарования. Когда она была моложе, ей казалось, что именно это состояние сопутствует любви или хотя бы надежде встретить ее. Теперь же он для нее почти ничего не значит, кроме пустой и бесплодной жажды чего-то.
– Миссис Девлин, – выделяется из шума уличной толпы чей-то голос, – Миссис Девлин! Это вы?
– Да, – отвечает она, узнав невысокую краснощекую женщину в хлопчатобумажном капоре и переднике из плотной ткани, которая проталкивается к ней сквозь толпу.
Она помнит, что эта женщина – жена секретаря морского ведомства, что она с мужем живет на Сент-Джилс, неподалеку от того места, где висит знак «Топор и наковальня», что мать этой женщины страдала апоплексией а потом еще и лихорадкой. Еще через мгновение она даже вспоминает, как ее зовут.
– Миссис Андерхилл, – кивает она.
– Мы не отблагодарили вас, как следует, миссис Девлин, – говорит миссис Андерхилл, и ее возбужденное лицо еще более румянится. – Мы ведь так и не смогли заплатить вам.