— Сайлас решил, что началось землетрясение, — добавила она.
— Вот это да!
— Сайлас — это наш сын. Ему четырнадцать.
— Восьмой, девятый класс?
— Восьмой, — ответила она и назвала местную среднюю школу. — Оуэн, мой муж, в хлеву. Он сейчас придет.
«Хорошо», — подумал Майк. Денежные вопросы он предпочитал обсуждать с мужчинами.
Кухня была очень маленькой. Посередине стоял круглый деревянный стол, вокруг которого были расставлены небольшие плетеные стулья; на одном из них сидел Майк. Его стул был расположен у самого камина, так близко, что он мог бы коснуться его, протянув руку. Но в очаге стояла «корзина с сухоцветами, так что, судя по всему, камином не пользовались. На каминной полке красовались различные украшения в фольклорном стиле: вырезанная из дерева рождественская елка, пейзаж в стиле примитивизма, который, как он узнал позднее, Анна Квинни написала сама. Дверца холодильника, также находящегося на расстоянии вытянутой руки от Майка, только с другой стороны, представляла собой сплошную мозаику из фотоснимков, газетных вырезок, календаря с отмеченными ручкой памятными датами, бланков заказа и магнитов, отражающих местные реалии. Со стола, за которым он сидел, еще не убрали всю посуду после завтрака, и возле локтя Майка стояла белая тарелка с крошками от гренок и каплей красного желе в центре. Невзирая на беспорядок, а может, именно благодаря ему, кухня показалась Майку очень уютной.
После первого свистка чайника, как будто откликаясь на его зов, вошел Оуэн Квинни. Майк встал и представился.
— Да, я знаю, кто вы, — ответил Оуэн, вешая свою толстую клетчатую куртку на крючок в прихожей. Он потер ладони, предвкушая ленч.
У него было тело настоящего фермера: сильные руки и ноги, но под рубашкой выступал животик. Несмотря на обветренное лицо и красную шершавую кожу рук, он был очень привлекательным мужчиной. Темно-каштановой шевелюре позавидовал бы любой его сверстник, но Майк сразу обратил внимание на его глаза, зеленовато-карие, в окружении мелких морщинок, придававших их обладателю проницательный и почему-то слегка озорной вид.
Оуэн Квинни подтянул к себе стул и оседлал его задом наперед, сложив руки на спинке. В одну из трех чашек Анна насыпала порошок какао, которое, как догадался Майк, предназначалось Оуэну.
— Мы думали, вам конец, — с улыбкой сообщил Оуэн, демонстрируя щель между двумя передними верхними зубами. Он был ровесником своей жены, и от него пахло овцами, холодным воздухом и беконом. — Мы с Сайласом выбежали из дома и увидели вас, висящего вверх ногами в машине. Мы подумали, что вы или уже умерли, или вот-вот это сделаете, и я сказал Сайласу: «Беги в дом, вызывай “911”». А Гэри, хвала Господу, примчался в одно мгновение и вытащил вас наружу. — Он присвистнул. — Ну, у вас и машинка! — Он помолчал. — «Черный лед» — это страшная штука. Просто жуткая. Теперь, когда с вами все в порядке, я могу сказать, что это послужило хорошим уроком для Сайласа. Его эта история напугала до смерти. Через год-другой он захочет получить права. Всех этих зеленых и самоуверенных юнцов надо хорошенько пугать, прежде чем они выедут на дорогу и убьются. Гэри может подтвердить. Два года назад тут погибло пятеро местных старшеклассников. Ездили на вечеринку в Паултни, а на обратном пути потеряли управление, машина съехала с холма и врезалась в столб. Одну девочку нашли на дереве футах в ста от дороги. Так что их надо пугать. Ваш беспомощный вид послужил ему отличным уроком.
