Летал Галлай, как уже сказано, не один. Когда у инженера-наблюдателя спросили, сколько времени продолжалась вибрация, он сказал: «Минуты две, не больше». Галлай лучше оценил обстановку: «Двадцать секунд». Прибор, записавший колебания, не волновался и потому ответил наиболее точно: флаттер длился ровно семь секунд.
В такие секунды люди седеют.
Гринчик на радостях обнял Марка, хлопнул его по плечу.
— Старый черт! — сказал ему. — Как я рад, что ты живой.
– Твоя радость – щенок в сравнении с моей. — ответил Галлай.
ГЛАВА ПЯТАЯ
ПОЛЕЗНО ЛИ ОБРАЗОВАНИЕ?
Они должны были пройти долгий и сложный путь, прежде чем доказали свое право на большую работу, прежде чем им доверили испытания первых реактивных машин.
Гринчик после случая с педалью был признан «штопорником» и провел серию полетов на новых истребителях, проверяя, каковы они в штопоре. Ввести машину в штопор и вывести из оного — этого уже было мало. Надо отработать различные варианты «ввода» и «вывода». Надо нарочито допускать при этом ошибки, чтобы проверить, не ведут ли они к катастрофе… Гринчик работал азартно, очень рискованно, но «почерку» его уже была свойственна уверенная свобода мастера.
— Да… — задумчиво сказал однажды, глядя на штопорящий самолет, Александр Иванович Жуков, самый старый из испытателей. — Парень с перцем. Далеко пойдет!
Тут было чем гордиться, честное слово! Пожалуй, Гринчик ценил эти свои «рядовые» полеты больше, чем знаменитый подвиг с педалью. То был глупый случай, а тут все от начала до конца продумано им самим. Тогда опасность нежданно навалилась на него, а тут он сам шел навстречу опасности, сам, но своей воле, создавал острые ситуации.
— Эх, и повезло мне, Маркуша! — говорил он другу — Такие задания дают…
Галлай в ответ только посмеивался.
— Опять заносишься, Лешка! Знаешь, кто был первым испытателем?
— Кто?
— Петух! Петух на воздушном шаре.
— Марк! — говорил Гринчик. — Если завтра ты проснешься убитым, имей в виду: это будет моя работа.
И все же он «заносился», и это плохо кончилось. Как-то ему дали пустяковое задание — обычный полет на знакомой машине. Идя с парашютом на поле, он встретил остальных пилотов.
— Ты куда, Леша?
— Да так, чепуха, взлет — посадка. Вы меня дождитесь, я мигом!
Дул боковой ветер, довольно сильный. Гринчик ветра не учел — это была его первая ошибка. Лишь подходя к земле, почувствовал, что зашел неточно: машина чуть отклонилась от бетонной полосы. Он подумал, что надо бы уйти на второй круг, но тут представились ему насмешливые улыбки друзей-пилотов: что, мол, с первого раза не вышло? И старые летчики там. Скажут: «Эге, браток, и интегралы, выходит, не помогли?» Гринчик решительно пошел на посадку — это была его вторая ошибка. Самолет коснулся земли как будто мягко, Гринчик совсем успокоился, но вслед затем заметил, что машину относит влево, в глубокий снег. Он решил быстро исправить положение, с силой притормозил и в то же мгновение понял, что не следовало тормозить, — это была его третья ошибка. Толчок, удар — и самолет зарылся носом в землю. Капот!
