Девятого января снова разразился жестокий ураган. Этого мы не ожидали. Снова поднимаем на судно все грузы, снова воюем с разбушевавшейся стихией. На этот раз в самой большой опасности оказались работники авиационного отряда. Вот уже сутки свирепствует шторм, а мы не имеем никакой связи с людьми, которые собирают самолет АН-2. Что с ним? Живы ли наши верные товарищи Каш, Чагин и Шмандин? Как помочь им? Может быть, им нужна помощь именно сейчас, а потом будет уже поздно?
— Кто со мной? — спросил я летчиков, которые молча, с угрюмыми и озабоченными лицами стояли около.
— Я! — крикнули первыми Кириллов и Челышев. Так и решили.
... В какое время суток мы подошли к месту стоянки самолета, определить было невозможно.
— Как вы сюда попали? — удивился Каш.
— Очень просто, надоело сидеть в каюте, мы и решили прогуляться к вам в гости, — сказал Кириллов.
— Одним-то поди скучно, наверно, обо всем успели переговорить, — добавил Челышев.
— Это верно, — улыбнулся Шмандин. — Сидим и гадаем, что делается на судне.
— Ну, а как тут делишки? — спросил Кириллов.
— Ничего, — ответил Чагин. — Чувствуем себя как у бога за пазухой. Харч есть... Чайку крепкого хочется, но придется малость потерпеть.
... Совсем недавно они делали нечеловеческие усилия, чтобы спасти полусобранный самолет. Бешеный ветер сбивал с ног, сквозь снежную мглу ничего не было видно. Чуть не каждую минуту они звали друг друга, чтобы не потеряться в этом снежном хаосе. Самолет начало подбрасывать, на какое-то мгновение он повис в воздухе, словно пытался взлететь. Положение было угрожающим. С огромным трудом вбили в лед еще несколько металлических клиньев — мертвяков и натянули дополнительные тросы. Беда в том, что отдельные узлы машины не закреплены еще по-настоящему и какая-то ее часть может покоробиться или вовсе отлететь. Но все закончилось благополучно.
Синий свет газовых плит освещал их усталые лица. Каш заговорил о Москве. Вероятно, после всего пережитого захотелось ему побыть с семьей, отдохнуть в уютной московской квартире. Ведь ему так мало пришлось быть дома. Алексею около сорока лет. Был он в свое время юнгой на корабле, а потом потянуло его в небо; закончил авиационное училище и стал летчиком. Свою профессию он считает лучшей на свете.
— Я готов летать круглые сутки, месяц, два, год подряд и в любом месте. Я не расстанусь с самолетом до тех пор, пока глаза мои видят, пока руки держат штурвал, — говорит он.
И все, кто знаком с Нашем, знают, что он не преувеличивает.
