Лыжи коснулись твердого снега, машину несколько раз подбросило на застругах. Я «прижал» ее к снегу. Самолет, пробежав еще несколько десятков метров, остановился около саней, на которых стоял балок.
Пока идет разгрузка самолета, вместе с Михаилом Михайловичем Сомовым направляемся в балок.
— Ну как дела? — спрашиваю.
— Хорошо, — смеется Сомов. — Правда, последние дни погода нам доставила немало хлопот. После того, как у нас побывал Каш, мы пошли дальше, но на следующий день из-за сильной пурги снова пришлось остановиться. Так продолжалось почти шесть дней, сани занесло снегом высотой более двух метров, и ребятам много пришлось поработать. Ну, теперь вроде легче. Спасибо за продукты, а то здесь, на этой высоте, ничего не варится.
Пока мы разговаривали, закончилась выгрузка самолета. К нам в балок пришел Гурий Владимирович Сорокин.
— Иван Иванович, нужно собираться в обратный путь, поземка усилилась,
— Ну что ж, надо подчиниться, — сказал Сомов. — Я полечу с вами, а старшим здесь останется Гусев.
Теперь мы уже имели опыт взлетов с ледяного плато, расположенного на высоте свыше двух тысяч метров над уровнем океана. Включили моторы, и самолет пошел, постепенно набирая скорость.
... Поезд уходил все дальше и дальше от Мирного. Путь его становится все труднее — чаще встречались трещины, поэтому летчикам пришлось усилить наблюдения с воздуха, чаще проводить аэрофотосъемку района, выбирать более безопасные места для продвижения.
Наконец, 3 мая санно-тракторный поезд достиг 375 километра. Последние дни шел он очень медленно, что объяснялось не только высотой, на которой он находился, но и метеорологическими условиями: приближалась полярная зима. Дни становились короче, морозы усиливались, а постоянные бураны заносили поезд снегом.
Особенно тяжело приходилось начальнику транспортного отряда, старому полярнику Михаилу Семеновичу Комарову и водителю трактора Николаю Николаевичу Кудряшову. Переваливаясь с заструги на застругу, шли вслепую тракторы: впереди закрывала горизонт белесая мгла, свет фар упирался в стену мелкого снега. В такую погоду связь с Мирным прерывалась.
Через несколько дней погода улучшилась, и можно было направить самолет в район местонахождения санно-тракторного поезда. Вечером в Мирном мы сидели в своем летнем домике и совещались, как лучше провести эту операцию.
— Кто полетит? — спросил я у летчиков.
— Давайте, я, — пробасил Каш.
— А, может быть, я? — спросил Сорокин.
