Мои рифмы для Миньки: Христос-водосос, водка-селедка, свекровь-любовь, сестра-бра.
Он для меня: понос-навоз, ложка-вошка, слова-дрова, флик-фляк — краковяк.
Этому оболдую Есенин достался, я Маяковского вытащил.
Ну и…
Минька:
Я помню крестьянскую хату
В углу потемневший Христос
Веселого пса и лохматого
По кличке смешной — «Водосос»
Лучина трещит, спотыкаясь
В углу притаилась свекровь
Картошка, селедка и водка —
Какая тут к черту любовь!
В душе моей нету покоя
Всю жизнь мне сломала сестра
Спросив, что значит такое,
Странное слово «бра»?
А вот что у меня выскреблось:
Я
в топку
сердца
мечу слова
Огню
есть чему
поживиться
Для дела
такого
нужны
не дрова
Не то,
что в лесу
родится.
Слова
сыплют
искрами —
флик да фляк
Пламя
в груди
томится
Пойду
по комнате
плясать
краковяк
А то
как бы чувств
не лишиться.
Обед —
две морковки.
Итог:
понос.
Сижу петушком,
но
не мучаюсь
Ведь я
языком
счищаю
навоз
С голодных
московских
улиц.
За рамой
сутулится
потный
день,
Буржуй
в «Окнах РОСТа»
как вошка
А я бы
сейчас
оленя
съел.
Двое в комнате:
я
и ложка.
Потом придавили до семи, а там и стемнело. Бездарно день прошел. А когда целый день дома, я заметил, постоянно жуёшь. Оно, конечно, и в другое время, насчет пожрать — пожрать нам только покажи. Но если дома, то как у чукчи — осень кусать хоцеца. Подай и всё тут. Вот и метёшь. К вечеру, обычно, ни хлеба, ни маргарина. Ни, тем более, супчика из пакета. Песня вся, песня вся, песня кончилася. А к вечеру самый кризисный момент. Как у щук весной.
Бывало, признаюсь, из топорища спроворим. Арифметика тут такая: идешь по знакомым (сначала) худосранским сиротой: «Мы тут супчик затеяли, спохватились, а лучок кончился, не будет пару штук?» Варианты: хлебец, картошечка, лавровый листок, и те де. И по всем комнатам подряд. Где даже и сальца ухватишь шматок.
