Анна разозлилась:
— Мне начать с цветов и пчелок, или с какого именно места тебе непонятно?
— Прости, мне просто казалось, что у вас с Томасом сейчас не лучшие отношения.
— У нас все налаживается.
— Как давно вы знакомы?
— Почти год.
— Сколько тебе лет?
— Ты не помнишь, сколько мне лет?
— Двадцать шесть?
— Двадцать семь.
— И сколько тебе осталось учиться?
— Три года.
— И почему ты хочешь завести ребенка сейчас? — спросил он снова. — Когда мы виделись в прошлый раз, ты говорила, что подумываешь порвать с Томасом, потому что он… как ты сказала… слишком сосредоточен на себе. Что ты не уверена, что сможешь долго это терпеть. И что он слишком много работает. Ты разве забыла?
— Он тебе не нравится.
— Я его плохо знаю.
— Но все-таки он тебе не нравится.
Йенс вздохнул:
— Да нет, Анна, неправда. Он хороший парень.
Они помолчали. Анна почувствовала, как ногу сводит судорогой, и сжала зубы, чтобы не закричать. Йенс неожиданно притянул ее к себе.
— Поздравляю, — прошептал он ей в волосы. — Поздравляю тебя, маленькая моя. Извини, пожалуйста.
Из кафе они прямиком отправились в детский магазин и купили внуку Йенса темно-синюю коляску. На капюшоне был закреплен такой же темно-синий зонтик, который Анна осторожно крутила из стороны в сторону, пока Йенс расплачивался. Коляска успела немного выгореть с одного бока, потому что стояла в витрине, но, если бы они хотели купить новую, нужно было бы ждать, пока ее доставят со склада. А Йенс заявил, что он, черт побери, не собирается ждать. За то время, которое они провели в магазине, он успел произнести слова «мой внук» не меньше десяти раз. Продавщица все косилась на плоский, как доска, живот Анны, и Анна не могла не смеяться. Когда они приехали к Сесилье, жаркое из баранины пахло на весь дом, а она сама стояла на кухонном столе и вешала гирлянду из флажков на окно, выходившее в сад. Йенс завез коляску на кухню.
— Что это? — спросила Сесилье.
— Ну а ты как думаешь — на что это похоже?
— На коляску.
— Именно!
— У меня климакс, — сказала Сесилье, выплюнув булавки, которые зажимала губами.
Анна расхохоталась, а Йенс обошел с коляской кухню по кругу и прокричал Сесилье:
— Давай слезай со стола, бабушка, бери свои ходунки и доставай из холодильника лучшее шампанское. Можешь теперь называть меня «достопочтенный дедушка».
Тут до Сесилье дошло наконец, в чем дело, и она спикировала со стола как рок-звезда, прямо Анне на шею. Только через полчаса, когда бутылка шампанского опустела — Анна не выпила ни капли, а у Йенса и Сесилье было отличное настроение, — Сесилье внезапно спросила:
