Гарики предпоследние. Штрихи к портрету - Игорь Миронович Губерман читать книгу онлайн полностью

На первую страницу

корнями утекает в безобразность

того, что сотворяют люди дела.

Излишних сведений кирпич

меня не тянет в каждый спор,

но жажда истину постичь

меня сусанит до сих пор.

Чтобы глубоким мыслителем

слыть у наивных людей,

быть надо краном-смесителем

нескольких крайних идей.

Я стал отшельник,

быт мой чист

и дышит воздухом интимности,

и жалко мне врагов моих,

беднягам хочется взаимности.

Век живу я

то в конфузе, то в контузии —

от азарта, от надежды, от иллюзии;

чуть очухиваюсь —

верен, как и прежде,

я иллюзии, азарту и надежде.

Проснувшись

в неосознанной тревоге,

я воду пью, рассеянно курю,

и вовсе я не думаю о Боге,

но с кем-то безусловно говорю.

Был я слеп,

опрометчив, решителен,

скор и падок на дело и слово;

стыд за прошлое мне утешителен

и для глупостей новых основа.

Я давно уже заметил, насколько

человек умом и духом непрочен,

полагаться на себя можно только,

да и то, если признаться, не очень.

Из лени, безделья и праздности,

где корни порока гнездятся,

рождаются разные разности,

а в частности — песни родятся.

Нигде, по сути, не был я изгой,

поскольку был не лучше и не хуже,

а то, что я существенно другой,

узналось изнутри, а не снаружи.

Человек, обретающий зрелость,

знака свыше не ждет и не просит;

только личной анархии смелость

в Божий хаос порядок привносит.

Жду я мыслей,

как мух ожидает паук, —

так они бы мне в дело сгодились!

А вчера две глубоких

явились мне вдруг —

очевидно, они заблудились.

Сухой букет желаний —

вот утрата

из частых по житейскому течению.

Я столького всего хотел когда-то!

А ныне — очень рад неполучению.

Я не лучшие,

а все потратил годы

на блаженное бездельное томление,

был послушен я велению природы,

ибо лень моя — природное явление.

Творец упрямо гнет эксперимент,

весь мир деля на лагерь и бардак,

и бедствует в борделе импотент,

а в лагере блаженствует мудак.

Я книжный червь и пьяный враль,

а в мире празднуют верховность

широкоплечая мораль

и мускулистая духовность.

Мне как-то понять повезло,

и в памяти ныне витает,

что деньги тем большее зло,

чем больше нам их не хватает.

На то, что вышел из тюрьмы,

на то, что пью не по годам, —

у Бога я беру взаймы,

и оба знаем, что отдам.

В ночи на жизнь мою покой

ложится облачным пластом,

он изумительно такой,

каков, быть может, в мире том.

Лижут вялые волны былого

зыбкий берег сегодняшних лет,

с хилой злобностью снова и снова

люто плещут в лицо и вослед.

Все пока со мной благополучно,

профилю не стыдно за анфас,

мне с самим собой бывает скучно,

только если спит один из нас.

Перейти на страницу

Гарики предпоследние. Штрихи к портрету | страница 18