Гарики предпоследние. Штрихи к портрету - Игорь Миронович Губерман читать книгу онлайн полностью

На первую страницу

чего от жизни мы хотим.

С такой осанкой — чисто лебеди

(и белоснежность поразительна) —

по жизни мне встречались нелюди,

что красота мне подозрительна.

Порою встречаюсь я

с мудростью чистой,

ее глубина мне близка и видна,

однако для жизни,

крутой и гавнистой,

она бесполезна и даже вредна.

Початый век уму неведом,

и всуе тужится наука,

но стойкость к самым лютым бедам

хотел бы видеть я у внука.

Забавно мне,

что время увядания

скукоживает нас весьма непросто,

чертами благородного страдания

то суку наделяя, то прохвоста.

Слежу с неослабным вниманием,

как ровно журчат за столом

живые обмены незнанием

и вялым душевным теплом.

Только выйдя, еще на пороге,

при любых переменах погоды

ощущаю я токи тревоги,

предваряющей смутные годы.

Я верю аргументу, постулату,

гипотезе, идее, доказательству,

но более всего я верю блату,

который возникает по приятельству.

Вся беда разве в том,

что творится вовне?

Это вряд ли, ведь было и хуже.

Просто смутное время

клубится во мне,

крася в черное все, что снаружи.

Ровесник мой душой уныл

и прозябает в мудрой хмурости,

зато блажен, кто сохранил

в себе остатки юной дурости.

Везде, где все несутся впрыть, —

моя незримая граница:

решая, быть или не быть,

я выбрал быть, но сторониться.

Судьба у большинства — холмы и сопки,

в ней очень редки скалы или горы,

зато у всех у нас на пятой стопке —

о кручах и вершинах разговоры.

Давая вслух оценки фактам,

полезно помнить каждой личности,

что такт ума с душевным тактом —

две очень разные тактичности.

Я не боюсь дурного слуха,

не страшно мне плохое мнение,

поскольку слушаю вполуха

и мне противно вдвое менее.

Слова пусты, напрасны знаки

и всуе предостережения,

когда подземный дух клоаки

созрел для самовыражения.

Мы к житейской приучены стуже,

в нас от ветра и тьмы непроглядной

проступила внутри и снаружи

узловатость лозы виноградной.

Мы не знаем хотя ни бельмеса,

как устроены разумы наши,

только разум крутого замеса

мы легко отличаем от каши.

Сегодня мания лечения —

почти повсюдный вид недуга,

творят искусные мучения

душа и тело друг для друга.

В мире много всякого всего,

надобны ухватка и замашка,

каждый — повар счастья своего,

только подобрать продукты тяжко.

Хотя окрестная история

творит судьбе немало хамства,

но личной жизни траектория —

рисунок личного упрямства.

Больших умов сижу промеж

и жду с надеждой весть благую,

но в каждой мысли вижу плешь,

а то и лысину нагую.

Не знаю в жизни я плачевней,

чем то мгновение в пути,

когда любуешься харчевней,

а внутрь — не на что войти.

Перейти на страницу

Гарики предпоследние. Штрихи к портрету | страница 15