Он становился все бледнее. Походил на лунный свет. Он был так красив, что мы не могли отвести глаз и смотрели на него целыми днями.
Назови свое имя, повторяли мы вновь и вновь.
Он молчал, пока не исчез, свернулся жухлым осенним листком, пропал. Мы ясно услышали его имя — Горе. Оно осталось с нами навсегда.
В воскресенье, в самый разгар листопада, они отправились в Нью-Гэмпшир. Мир вокруг мерцал алым и желтым. Младших девочек тоже взяли, так что все было совершенно невинно. Семейный отдых, и ничего более. Вылазка на природу. Алан редко проводил хотя бы час с бывшей женой и дочерьми, не говоря уже о целом дне. Эльв сказали, что родители пытаются вести себя более цивилизованно. По правде говоря, Анни вынудила Алана. Она скандалила и умоляла, пока он наконец не сдался. И все же, по-видимому, они были убедительны, потому что Эльв спала на заднем сиденье. Время от времени Анни слышала, как Клэр и Мег шепчутся по-арнелльски. Они беспокоились, две встревоженные голубки. «Se sure gave ne?» «Далеко еще?» «Sela se before». «А если мы ошиблись?» «Quell me mora». «Хватит спрашивать».
Анни схватывала языки на лету. Она выучила французский, подслушивая разговоры родителей. Клэр кое-что перевела, пока болела, и теперь Анни немного понимала по-арнелльски. Недавно она была у психотерапевта. Он велел не допускать создания иной реальности, особенно той, в которой нет родителей. Сестры Стори отгородились от мира, словно прибыли из другого места и времени. Подобные фантазии ведут к холодности, иллюзиям, вероломству. Реального мира должно быть достаточно.
Эльв распростерлась на заднем сиденье в той же одежде, в которой спала. Ее разбудили рано утром. Она ворчала и жаловалась, но когда увидела отца, то натянула ботинки, схватила свитер и плюхнулась в машину, где моментально уснула. Она спала, а Мег смотрела в окно, Клэр грызла ногти, отец вел машину, а мать сидела на переднем сиденье в солнечных очках, хотя день выдался пасмурным. Анни захватила сумку-холодильник с напитками и сэндвичами, но есть никому не хотелось. Листва была такой алой, что казалось, будто деревья пылают. Эльв зевнула и вытянулась на коленях Клэр.
— Halav seinma burra, — в полусне пробормотала она.
«Очень неудобно».
На шее Эльв по-прежнему висели косточки малиновки. Они пожелтели, костный мозг покрылся черными линиями, но Эльв было наплевать. Девушкам нужна защита от зла.
Эльв была тяжелой, но Клэр не жаловалась. Она провела пальцами по спутанным волосам сестры. Эльв за ними не ухаживала, даже не расчесывала, и все же они были прекрасны. На мгновение Клэр захотелось разбудить сестру. Они убегут и будут жить в лесах, есть ягоды и разговаривать с медведями. Их никогда не найдут.
