В нашу религию и верования мы так же, как и вы, включаем всё, чем мы являемся и чем можем стать: наши величайшие надежды и наши темнейшие помыслы. Мы отдаём дань божеству, которое вы называете Каином, поскольку мы признаём силу кровопролития, войны и смерти в наших жизнях, так же как и вы отдаёте должное своим Ульрику, Мирмидии и Морру.
Вы признаёте их и просите их усилить ваши руки для войны так же, как и мы делаем это в отношении Каина, однако считали бы вы себя при этом ответственными за действия своих сородичей, которые посвятили себя им полностью? Несёте ли и вы на себе бремя жажды крови и преступлений тех, кто полагает, что такова воля их бога? Нет, вы объявляете их безумцами и охотитесь на них во имя этих самых богов. Так же и мы.
Вы упрашиваете доказательств того, что мы не объединены с этими ренегатами, и мы говорим вам на это, что наше разделение произошло задолго до того, когда ваши царства существовали. Наша кровная месть началась задолго до вашего времени. Неисчислимы те, кто отдал свои жизни в этой войне, лучшие из нашего рода, наши чемпионы, подобных которым не может вообразить ваш вид, боролись и умерли в искоренении этого раскола. Глубина нашего позора и нашей ненависти лежит вне всякого вашего жалкого понимания, и после этого вы ещё смеете спрашивать у нас какие-то доказательства?»
Из отчёта Матиаса Тульмана:
Владыки мои, к этому письму прилагается моё окончательное мнение относительно моего расследования по делу об убийствах Кровавого креста.
За последние полгода никак не меньше, чем сорок людей были найдены убитыми в одной и той же ужасной манере. Каждая из этих жертв была обнаружена в глухих улочках кожевенных кварталов города, их тела были расчленены тесаками или схожими с ними большими кинжалами, но их головы остались нетронутыми, за исключением нанесённых бритвой x-образных разрезов через переносицу к щекам и виску. Признаки ритуального характера этих увечий побудили меня посчитать их интересными для нашего ордена, и я начал своё расследование, подробности которого изложены в моём отчёте.
Все жертвы не имели ничего общего между собой: одни были бедны, другие зажиточны, мужчины и женщины, дети и старики, как бродяги и путешественники, так и уважаемые горожане. Пожалуй, лишь сама эта хаотичность выбора и связывала их, конечно же, кроме их ритуальных шрамов. С приходом зимы число жертв росло, и количество этих убийств увеличилось с каждым прошедшим днём. Однако стоит отметить, что это происходило не только за счёт ритуальных убийств, но и за счёт обычных, в которых убийцы пытались скрыть следы своих преступлений большей жестокостью в подражании методам этих ритуалов. Я с лёгкостью определил этих бледных имитаторов. Народные чаяния, что это будет концом их ужаса, росли с каждым повешенным на виселице, однако я знал, что это далеко не так.
