В 60 м[инут?] въезда он вырос больше, чем со дня своего рождения.
Всякий дурной поступок носит в себе кнут для спины своего виновника.
Есть умы без воли, как есть воли без ума.
Люди образованные из народа обыкновенно сохраняют его дурные свойства и перестают понимать хорошее.
Всякий счастлив в меру своей способности к счастью и своей потребности в счастье.
У хорошего доктора лекарство не в аптеке, а в его собств[енной] голове (не на углу улиц).
Р[усская] интеллигенция — листья, оторвавшиеся от своего дерева: они могут пожалеть о своем дереве, но дерево не пожалеет о них, потому что вырастит другие листья.
Я Вас гораздо больше бы любил, если бы Вы меня немножко меньше ненавидели, но и презирал бы Вас даже и тогда, когда бы Вы меня уважали. (Соврем[енный] муж жене в интимной беседе.)
Высшее наслаждение мужчины — заставить женщину наслаждаться не им, а самой собой; но женщина любит только мужчину, который заставляет ее наслаждаться им, а не самой собой. […]
Полудевицы и живут получувствами, полумыслями, полужизнью, т.е. девальвируют себя на половину цены.
Искусственное, художественное горе отучает от понимания действительного, как театральные слезы отучают от житейских.
Есть люди, которых каждый день видаешь, а не заметишь, есть ли у них борода и усы.
Кулаки-бабы берегут свое сердце, как деньги, забывая, что последние существуют для того, чтобы их тратить, а первое — чтобы отдавать.
Христы редко являются, как кометы, но Иуды не переводятся, как комары.
Либералы — игроки на глупость, как консерваторы — игроки на трусость.
Женская любовь — дар, который получает цену только когда перестает быть подарком.
Из борьбы личных интересов вырабатывается не лучший из возможных, а возможнейший из лучших порядков.
У него ум на конце его языка и потому никогда не бывает на своем месте. Вот почему говоруны не бывают умными. Оттого язык его не становится умным, а только ум перестает б[ыть] острым.
Люди, умеющие открыть рот, но не закрыть его.
Среднему статистическому пошлому человеку не нужна, даже тяжела религия. Она нужна только очень маленьким и очень большим людям: первых она поднимает, а вторых поддерживает на их высоте. Средние пошлые люди не нуждаются ни в подъеме, потому что им лень подниматься, ни в опоре, потому что им некуда падать.
Это обледеневший огонь.
Религия для нас — не потребность духа, а воспоминание или привычка молодости.
Есть люди, которые умеют говорить, но не умеют ничего сказать. Это ветряные мельницы, которые вечно машут крыльями, но никогда не летают.
