— От этого типа, за которого она вышла замуж, никакой помощи. Мне он никогда не нравился.
— Не говори так. Пусть Герберт нам не нравится, но он — муж Пич и отец близнецов.
Блэкджек с трудом сглотнул, словно стараясь проглотить неприятный комок, возникший при мысли о беспринципном ублюдке, который женился на Пич ради ее семейных связей.
До сих пор боль в груди была слабой, какой-то неясной. Ему казалось, что он может избавиться от нее при помощи отрыжки. Теперь она резко усилилась, растеклась по плечам и вниз по одной руке. Он отдал бы что угодно, чтобы вернуться домой и лечь в постель. Но у него больше нет дома, напомнил он себе.
Стараясь не замечать боль, он ободряюще сжал руку Беллы.
— С Пич все будет хорошо. Она сильнее, чем ты думаешь. У нее твое мужество, твоя внутренняя сила. Я бы не пережил этот год, если бы вас обеих со мной не было.
— Мне бы хотелось, чтобы ты подумал об отставке, как это сделал Дик Никсон после Уотергейта.
— Я никогда не убегал с поля боя.
Ее глаза наполнились слезами. Черт, если она заплачет, он сдастся. Он стольким обязан ей, что готов согласиться почти на что угодно, лишь бы избавить ее от новых слез, даже на уход из сената. Но он должен остаться, должен бороться.
Белла взяла себя в руки.
— Любая юридическая фирма страны с восторгом возьмет тебя партнером. Мы могли бы переехать в другой город и начать все сначала.
— Помнишь, что писал Никсон? Никогда не сдавайся и никогда не оглядывайся назад.
— Именно так ты и собираешься поступить?
Блэкджек расправил плечи. Прилив решимости почти заглушил боль.
— Нет, Белла. Я собираюсь сорвать планы своих врагов. Все они живут в стеклянных замках. Когда я нанесу ответный удар, они пожалеют о том, что бросили первый камень.
Белла быстро взглянула на него:
— И как ты намереваешься это сделать?
— Извини, пока не могу тебе рассказать. Еще не время. Я еще не совсем уверен.
— Уверен в чем?
— У меня есть секретное оружие, Белла. Хочу быть уверенным в том, что оно сработает, прежде чем тебя обнадежить.
— О чем ты говоришь?
Он усмехнулся:
— Все очень просто. Я расскажу правду, дорогая, голую, неприкрашенную правду, и пускай щепки летят во все стороны.
Пич бродила по дому родителей, чувствуя себя душой в чистилище, и разглядывала приклеенные ярлычки с номерами на картинах, статуях, предметах искусства и антиквариате, собранных ее родителями. Номера, очевидно, соответствовали номерам в каталоге, который дал ей Арман. Но она его не открывала. Зачем?
