— Наше величие, — надменно глядя на него, ответил Кориний, — есть лампа, которая сожгла и других мотыльков, помимо него. Я отнюдь не считаю это странным.
— И впрямь странно было бы, будь это кто-либо, кроме Гасларка, — сказала Презмира. — Но для него ни одна его внезапная прихоть не была чересчур безумной, и под властью своих причуд он, словно чертополоховый пух, отправился бы штурмовать сами небеса.
— Мыльный пузырь, госпожа моя: яркие краски снаружи и лишь воздух внутри. Знавал я таких, — произнес Кориний, все еще не сводя своего нарочито высокомерного взгляда с принца.
Взгляд Презмиры метнулся к нему.
— О господин мой Кориний, — сказала она, — молю тебя, прежде чем приписывать пышные одеяния глупости, сначала смени свой собственный стиль, дабы, глядя на тебя, мы не усомнились в твоих же принципах — или в твоей мудрости.
Кориний осушил свой кубок и рассмеялся. Щеки и выбритый подбородок его красивого надменного лица немного покраснели, ибо действительно никого не было в том зале, кто был бы облачен богаче него. Его широкую грудь обтягивал украшенный серебряными пластинами камзол из недубленой оленьей шкуры. Также на нем были золотой воротник, отделанный смарагдами, и длинный плащ из небесно-голубой парчи, подбитый серебряной тканью. На его левой руке было тяжелое золотое запястье, а на голове — венок из тамуса и паслена.
— Он быстро напивается, а час еще ранний, — прошептал Гро на ухо Корунду. — Это предвещает неприятности, ибо, когда он пьянеет, опрометчивость обычно идет у него след в след за грубостью.
Корунд проворчал что-то в знак согласия, а вслух сказал:
— Любых вершин мог бы достичь Гасларк, если бы не это его безрассудство. Не было ничего более жалкого, чем его великое нашествие на Импланд десятилетней давности, когда он, возомнив вдруг, будто ему предстоит покорить весь Импланд и стать величайшим королем всего мира, нанял Зелдорния, Гелтерания и Ялканая Фоста…
— Трех самых выдающихся полководцев на земле, — произнес Ла Файриз.
— Истинно так, — продолжил Корунд. — Он нанял их, дал им корабли, и солдат, и лошадей, и такое количество боевых орудий, какого не видывали уже более ста лет, и послал их — куда? В богатые и плодородные земли Бештрии? Нет. В Демонланд? Отнюдь. К нам, в Витчланд, куда он, рискнув всем, сунулся с одной двадцатой частью тех сил, что у него были, и был повержен? Нет! В эту проклятую глухомань Верхнего Импланда, безлесного, безводного, где нет ни одной живой души, которая бы платила ему дань, подчини он эти земли себе, — никого, кроме кочующих племен диких Импов, у которых больше вшей на теле, чем денег в кошельке, могу вас заверить. Или он хотел стать королем духов воздуха, призраков и хоб-трашей
