Я шел по Клируотеру, маленькому городку во Флориде, направляясь к штаб-квартире Церкви Сайентологии, основанной полвека назад писателем-фантастом Лафайетом Роном Хаббардом. Мне нужно было уладить небольшую конфликтную ситуацию и, возможно, договориться о сотрудничестве в совместных исследованиях.
Тщетно я пытался плотнее закутаться в плащ — ветер рвал его в разные стороны и хлестал меня холодными струями дождя. Очередной ураган с нежным женским именем продолжал свое движение по Восточному побережью.
«Сколько же энергии требуется, чтобы перемещать гигантские массы воздуха с такой скоростью! — подумалось мне. — Что если все это делается какой-то высшей силой ради неизвестной человеку, а может быть, даже мелкой, незначительной или нелепой с точки зрения человека цели?»
Внезапный порыв ветра парусом раздул полы моего плаща, и я чуть было не взлетел, нелепо растопырив руки и ноги, словно это могло помочь мне удержаться на земле. Невольно пришел в голову образ паучка, странствующего на своей паутинке в воздушных потоках по белу свету.
Паучок...
В старом доме-развалюхе на окраине Сан-Диего, где я провел детство, в ванной комнате жили пауки. Какая-то некрупная и невредная разновидность. Да и что там было делать крупным и вредным? Авиаторами и путешественниками наши жильцы тоже не были — их мир ограничивался одной комнатой, точнее, темным сырым пространством под большой металлической ванной. Питались они, вероятно, случайно залетавшими туда плодовыми мушками или еще чем-то, не знаю...
Не знаю почему но отец запрещал убивать пауков. Тараканов, мух, саранчу — пожалуйста, а пауков и пчел — нет. Ну с пчелами еще понятно — они если не «убийцы»[37], то существа полезные и трудолюбивые. К тому же представители определенного социума-государства. Я имею в виду улей. Кто его знает — может, в случае убийства возникнут дипломатические осложнения и даже начнутся военные действия. А пауки... Они, конечно, ловят мух, но их вклад в это дело несопоставим с массовым геноцидом, организуемым в отношении мушиного рода родом человеческим.
По-моему, отец говорил, что это дурная примета, хотя в остальном вроде бы не был суеверным человеком. И я к этому привык, как привыкает человек ко множеству правил и запретов, выполняя их автоматически, не задумываясь.
