Поздно вечером, когда мы с отцом любовались звездным небом, я поделился своими соображениями. Он долго и весело смеялся, а потом спросил:
— Как по-твоему, звезды — живые или мертвые?
— Конечно, живые. Гляди, как они нам подмигивают! И если долго на них смотреть, то можно почувствовать, что они тоже смотрят на тебя.
— Ну, мигают-то они потому, что их свет проходит через воздух.
— Но они же смотрят!
— А дедушка с портрета в гостиной — он тоже на тебя смотрит?
— Да-а-а... Он ведь давно умер, да? Но все равно он смотрит, только по-другому.
— А звезды все одинаково смотрят?
Я почувствовал какой-то подвох в вопросе и начал внимательно вглядываться то в одну звезду, то в другую... Действительно, их было так много, что сначала, при первом взгляде, казалось, будто на тебя разом уставилась огромная толпа. Как зрители на стадионе. Лишь через некоторое время начинаешь замечать, что зрителей хоть и много, но среди них то тут, то там виднеются изображения, подделки. Как фотография президента в полный рост, в обнимку с которой предлагает сняться уличный фотограф. Или манекены в магазине одежды... Нет, от манекена или куклы другое ощущение — они никогда не были живыми. Манекен не смотрит! Он... как русский спутник, который сейчас медленно пролетел по небу. Или метеорит. Хоть он и светится — там не только нет жизни, но и не было и быть не могло.
Все это пронеслось у меня в голове за какую-то минуту.
— Папа, некоторых звезд там нет, там только их изображения, но они не мертвые, как дедушка, они другие...
Я думал, что отец опять начнет смеяться, но он стал очень серьезен.
— И как же ты это различаешь? — спросил он несколько напряженно.
— Я... их чувствую. Вот тут. — Я положил ладонь на живот. — А потом, если продолжаешь смотреть, то и здесь тоже, но уже иначе. — Я плавно поднял руку до середины лба. — А фотография дедушки или вон та маленькая звездочка сразу говорят: «Мы не такие, какими кажемся!»
Отец открыл рот и хотел что-то сказать, но в этот момент в дверях дома в прямоугольнике света возник темный силуэт моей мамы.
— Эй, астрономы! Пора чистить зубы и спать!
Больше мы к этому разговору не возвращались. Только много лет спустя я понял, о скольких вещах мы с отцом могли бы рассказать друг другу сколь многому научиться уже тогда. А сейчас в моих руках осталось лишь несколько тонких ниточек, связывающих нас. Одна из них — его дневник. Но об этом я расскажу позже.
