Было уже совсем темно, и часового мы едва различали. На землю пала роса, туман собрался в лощине, перед школой, над сажалкой с затоптанными скотом глинистыми берегами, каждый звук в ночной тишине был ясно, отчетливо и как-то по-ночному отдельно слышен издалека. Вот прошли где-то, смеясь и разговаривая, женщины. В сарае беззлобно переругивались ездовые, задавая на ночь корм лошадям.
— У нас с командиром тоже немало таких историй было, — проговорил старшина. — Взять хотя бы Гафурова. Повар у нас был…
— Минуточку, — прервал его Бардин, насторожившись, и мы услышали гул приближающегося немецкого самолета. Он летел со стороны фронта, развернулся где-то за деревней над лесом, улетел обратно, потом минуты три спустя вновь появился над нами. Нам это показалось подозрительным. Обычно самолеты пролетали здесь не задерживаясь.
— Часовой, — крикнул я Назирову. — Слышите самолет?
— Слышим, — раздался из темноты голос солдата. — Кружится над головой. — И тихо, про себя, но мы это услышали, добавил: — Шар голубой.
— Без шуток! — рассердился я. — Смотреть в слушать внимательней!
— Есть слушать внимательней! — Мне показалось, что Назиров при этих словах даже встал по команде смирно.
С тех пор, как началась моя служба на заставе, я спал не раздеваясь. Единственное, что я мог позволить себе на ночь, это снять ремень, сапоги и расстегнуть ворот гимнастерки. А иногда и сапог не снимал. Спать я мог лишь урывками, часа по два, по три. То надо было инструктировать людей перед выходом в наряд, то принимать рапорт от тех, кто вернулся из наряда. А наряды приходили и уходили в течение всех суток.
В эту ночь дежурный будил меня трижды. В двенадцать часов ночи была отправлена засада в район деревни Малая Гута, в три и в пять часов утра вернулись на заставу два парных дозора. Старшие нарядов доложили, что слышали гул немецкого самолета, долго кружившегося над. участком заставы и улетевшего в сторону фронта.
В девять утра я назначил два дозора, с задачей перекрыть фронтовую дорогу на участке Суворино — Малая Гута — Большие Мельницы. В первой паре шли старший сержант Грибов и Иван Пономаренко, во второй — сержант Фомушкин и Назиров. С ними собирался пойти в наряд и я.
Дежурный выстроил дозорных возле крыльца, осмотрел на них обмундирование, проверил оружие, наличие комплекта патронов и гранат и только после этого пришел доложить мне, что наряд готов.
Я вышел на крыльцо.
— Вы назначаетесь в наряд по охране тыла действующей Красной Армии, — сказал я ту значительную и никогда не теряющую своей торжественной силы фразу, которой обычно и непременно начинался инструктаж всех нарядов, уходящих с заставы. — Вид наряда — парный дозор. Больные есть?
