Она полезла за своим кошельком, за своим чертовым кошельком, но, как оказалось, за газовым баллончиком. Она брызнула этой дрянью ему в глаза. Джонатан попятился и ударился о зеркальце заднего вида тормозящего микроавтобуса, после чего был даже не в состоянии отползти в сторону до приезда полиции. Что за несчастье! В довершение ко всему старая шлюха вместо того, чтобы уехать, как люди обычно делают, спокойно дождалась фараонов и все им рассказала.
Арестовавшие его офицеры, хорошенько отколошматив, обвинили Джонатана в нападении с целью убийства с применением оружия (кусок стекла), уголовно наказуемом владении наркотическими веществами, а также создании угрозы для водителей на Девятой авеню. Этою было достаточно, принимая во внимание целую цепочку предыдущих задержаний за хулиганство, чтобы отправить его в места не столько отдаленные, гдё он мог в перспективе отпраздновать свой шестидесятилетний юбилей.
Но прокурор округа, несомненно, пошел бы на уступки в случае его, Джонатана, добровольного признания. Такие обвинения предъявлялись только, чтобы запугать, заставить сделать подследственного неправильный шаг. Об этом ему объяснили заключенные, кое-что понимающие в юриспруденции. Они выслушали его рассказ в обмен на бутерброды с курятиной, которые он воровал из офицерской столовой. Он обратился к этим доморощенным знатокам только потому, что у него никогда не было собственного юриста. Джонатана не вызвали в суд. Он никогда так и не увидел ни обвинителя, ни кого-либо еще, представляющего власть закона. Ему было предоставлено право иметь дело лишь с офицерами по воспитанию заключенных, которым абсолютно наплевать на его отношения с законом.
Через шесть месяцев, окрепнув после сотен часов, проведенных в спортзале, он вновь почувствовал себя нормальным человеком, не без помощи Брайана Петтерсона по прозвищу Дохлая Собака. Брайан научил его (в обмен на сексуальные услуги), как дисциплинировать свой ум, питаясь лишь фруктами и овощами. После того как Борн стал чист умом и телом, он начал трезво реагировать на окружающий мир и был готов снова вступить с ним в борьбу. Встретившись с инспектором по исправительным работам, он спросил, почему его дело не рассматривалось в суде. Через три дня заметно опечаленная помощница окружного прокурора, по имени Майра Бейнз, заявила саркастически настроенному Кельвину Смиту, что дело заключенного Миллера каким-то образом закрыто до суда, и Джонатан оказался на свободе.
