Время от времени лейтенант вжимался в землю, когда бухали взрывы. А потом он щелкал и щелкал наганом в небо, не замечая, что патроны уже давно закончились. Ему казалось, что он попадает, но он не попадал, потому что…
– Виииииуууухххх! – близкий взрыв подкинул лейтенанта вместе с насыпью, щедро сыпанув горстью земли по лицу.
А после все закончилось, так же внезапно, как и началось. Лишь где-то в вечернем небе угасал наглый звук немецких «Юнкерсов».
Лейтенант потряс головой, сбрасывая землю с лица. Потом приподнялся. Снова потряс головой.
– Взвооод! – услышал он сквозь туман. – Отбой воздушной тревоге! Становись!
Он попытался «становиться», но по голове словно било молотком, поэтому лейтенант смог лишь перевернуться и встать на четвереньки.
– Товарищ лейтенант! Живы? – рыжий челябинец вдруг мелькнул перед глазами. – Ранены?
Кондрашов снова потряс головой, вставая:
– Да вроде бы нет…
А голова слегка кружилась.
– Кондрашов? Все целы? – хлопнул его кто-то по плечу, отчего лейтенант пошатнулся.
– А? – оглянулся он.
Перед ним стоял товарищ старший лейтенант Смехов, командир роты. Только почему-то расплывался слегка. Только в этот момент комвзвода понял, что где-то потерял очки.
– Вроде целы…
– Вроде! – крикнул на него старлей. – Доложить о потерях через десять минут.
И тут же умчался к началу состава.
– Что, лейтенант! Познакомились с землей? – беззлобно пошутил сержант и протянул ему очки. – Вот, валялись под ногами. Хорошо, что никто не наступил.
Кондрашов взял свои «велосипеды», протер их рукавом гимнастерки и нацепил на нос. Мир снова стал нормальным. Кроме рук. Они немного дрожали. Совсем немного. Но Кондрашову вдруг показалось, что это дрожание видят все – убежавший комроты, улыбающийся замкомвзвода, ругающиеся бойцы, встающие с земли. Лейтенант засунул руки в карманы галифе, хотя раньше не позволил бы этого ни за что.
– Вы слышали, что командир роты сказал? Проверьте личный состав, – скомандовал комвзвода. Голос тоже дрожал.
– Конечно, товарищ лейтенант, – неуставно улыбнулся Пономарев.
«Странно он как-то улыбается, – подумал Кондрашов, – все время только левой половиной лица. Почему?»
– Взвод! Становись! – отвернулся от командира сержант.
Бойцы, беспрестанно ругаясь на фрицевские самолеты и погоду, начали выстраиваться в две шеренги.
Кондрашов, морщась от боли в голове, полез в вагон за документами.
Пока он ползал, ушлый сержант умудрился уже проверить наличие личного состава. Все были целы и здоровы. Не хватало только одного бойца.
