Марсель Пруст всегда решительно возражал против попыток объяснения тех или иных особенностей художественного произведения свойствами писательской личности. Боролся он и против назойливого отождествления литературных героев с их возможными реальными прототипами. С его точки зрения подобный метод истолкования и объяснения литературного произведения, в свое время настойчиво и убежденно применявшийся крупным французским критиком XIX века Сент-Бевом, был ложен и ошибочен в своей основе. Отрицая критический метод Сент-Бева, он доказывал, что художественное произведение есть результат обобщения фактов и явлений жизни, разными путями входящими в духовный опыт писателя. Роман поэтому есть детище творческого воображения. И поскольку воображение опирается на действительность и оперирует ее материалом, его создание обладает достоверностью и истинностью.
И его собственное произведение — «В поисках утраченного времени» — заключало в себе объективную и реалистическую картину общественной жизни. Образы и герои его романа не были проекцией личности писателя, масками его души, а представляли собой совокупность и систему характеров, отличающихся не только реалистической объемностью и жизненностью, но и высокой типичностью.
Как и все писатели-реалисты, Пруст стремился к обобщению истинных жизненных явлений. Он хотел быть и считал себя историком общества — того, которое он знал, — и изобразителем его нравов. Не случайно в «В поисках утраченного времени» часто возникает имя герцога Сен-Симона — автора знаменитых мемуаров, в которых он дал удивительно сочную, реалистическую и смелую картину жизни придворного общества эпохи Людовика XIV, его нравов, привычек, царящих в нем мнений и пороков. Мемуары Сен-Симона рассматривались Прустом как некий прообраз собственного произведения.
Вполне объяснимы нередкие обращения матери Марселя в сложных житейских случаях, когда ей нужно нечто посоветовать сыну или оберечь его от ошибочных решений, к переписке мадам де Севинье с дочерью, являвшейся для матери рассказчика своего рода настольной книгой. Переписка мадам де Севинье — этот классический эпистолярный нравоописательный памятник французской литературы — выполняет в романе Пруста своеобразную роль опознавательного знака, подтверждающего нравоописательность и прустовского произведения.
Ссылки на письма мадам де Севинье характеризуют не только духовный облик матери рассказчика, особенности ее культуры, воспитания и нравственных привычек, но и подтверждают типичность, повторяемость, историчность жизненных ситуаций, в которых оказывается герой романа. Еще большее значение имеют в романе многочисленные упоминания бароном Шарлю произведений Бальзака. Они не столько выражают аристократические претензии барона и его светские замашки, сколько должны вызывать аналогии между произведениями «Гомера Сен-Жерменского предместья», как Белинский называл Бальзака, и романом Пруста, между «Человеческой комедией» и «В поисках утраченного времени», действие которого развертывается в основном в тех же общественных кругах, которые привлекали внимание и создателя «Человеческой комедии».
