— Хлин! Мне нужно с тобой поговорить. Я пыталась до тебя дозвониться…
— Вот он я.
— Давай куда-нибудь зайдем. Я… Знаешь, в таком месте об этом говорить нельзя.
— Да?
— Ну да.
— Это серьезно?
— Да.
— Ну, я… Вообще у меня мало времени…
— С тобой никогда нельзя поговорить по-человечески!
— Ну, давай!
— О’кей. Если хочешь знать, я беременна.
— А если не хочу?
— Что?
— Беременна?
— Да.
— От кого?
— Подозрение падает только на тебя! Оклахома-Сити. Уэйко, Техас. Всемирный торговый центр. У меня внутри обламывается несколько ребер. И падают прямо в живот. В кишках воет сирена «скорой помощи». Член съеживается, как будто это еще может что-то изменить.
— Я? Каким образом?
— Каким образом? Разве мы с тобой не спали?
Возле меня стоит полицейский. Я оборачиваюсь. Возле меня стоят двое полицейских. Разве я что-то не то сказал? Кто исландским копам такую униформу надизайнил?
— Простите. Вы не могли бы пройти с нами?
— Я? За что? Я был с презервативом!
— Пройдемте с нами в машину.
Рокси-Мьюзик! Стоит пустая белая «вольво», два колеса на тротуаре. Народ смотрит. Я гляжу на Хофи, как будто это она всему виной. Какой размер у алиментов? Я иду по Лёйгавег арестантским шагом. В Америке полицейские машины синие. Или они во всех странах синие? Хофи стоит на тротуаре и смотрит, как я опускаюсь на заднее сиденье. Именно это лучше всего описывает мое состояние: опущенный.
Я отмамчиваюсь домой. После того как просидишь в полиции два часа, ходить своими ногами — уже кое-что. Город беззубый. Все зубы, дома, впиваются в пиццы. В них, в этих блюстителях левопорядка, есть что-то такое непогрешимое: и уши, и носы, и подбородки, все на сто процентов правильное, наверно, из-за униформы. Как плохая фотография в красивой рамке. Лица заурядные-заурядные. И коповская кожа — такая гладкая. Может, прыщавых в полицию не берут? Кто будет уважать копа с прыщиком? Их было двое. И дежурный: «Не то чтобы это запрещено, но платить за парковку других — это противоречит духу законов». Святый Халлдоре Кильяне! «Какой у них дух?» — «Дух законов — это то, что в них сказано». — «А вы — духовидец?» Им это не показалось смешным. Наверно, поэтому меня заперли на целый час. Одного. С духом законов. Это один из этих дней. Духов день. И душечка беременна. С научной точки зрения исключено, чтобы от меня. В моей голове змея проглатывает страусиное яйцо, пока я отпираю дверь. Тишина. Но я чувствую, что они на кухне.
Мама:
— Привет!
Они сидят за кухонным столом. Пустые тарелки, атмосфера такая сытая. Лолла с сигареткой. Мама:
