Лолла — маленькое чудо. Лолла не просто лежит, как женщина. Лолла не просто по-женски лежит и позволяет себя трахать. Она выводит меня из равновесия своей пылающей страстью. В какой-то момент я немного испугался, когда она поднялась подо мной в воздух, вся дрожа и трепеща, со стонами, как… Как жеребенок, которого держат трое ученых и всаживают ему укол. Это зрелище меня настораживает. Она как будто «одержима бесом». Бес-сексуальность. Это оно и есть? Это «мужчина» в ней? Но мужчины не кричат, мы только дышим чуть громче обычного. По сравнению с ней, с ее трансом, я — всего лишь донор спермы. И все же это мой лучший секс. Или секс — не для мужчин? Мне приходится сосредоточиться на том, чтоб не упустить ее, я догоняю ее. Гоню ее в направлении стола. Мама! Это твой стол. Это твой стол, мама. Наверно, Робин Уильяме не совсем прав. Или я какой-то другой. К мозгу должно было прилить меньше крови. Я хочу сказать, я не перестал думать! А Лолла — напротив. Ее мозг — огромный напряженный клитор. Она — единое целое. Лолла — живое воплощение полового влечения. И при этом не бегун на длинную дистанцию. Сразу мощным рывком — к оргазму. У нее это, очевидно, бег с препятствиями. Иногда она задевает барьеры. Грудями — мне в глаза. Я опять сосредоточиваюсь и смотрю глаза в глаза в ее соски, пока до меня не доходит — когда мне удается оторвать одну руку от пола и схватить одну грудь: «Нет, это мамины груди». Нет. Отпускаю грудь. Мама спала с ней? Я отпускаю грудь. Пытаюсь держаться только того места, до которого мама точно еще не добралась и вряд ли доберется. Я обошел маму на него. Обошел маму на эти 16 см. О нет! Нет, нет… Что я делаю? Делать это или не делать. Кончить или не кончить, вот в чем вопрос. Стоит ли продолжать как ни в чем не бывало наслаждаться или позволить сомнению, как пожарному со струей из шланга, пробраться в мои жилы и потушить пламя в крови? Мама. Доверие. Я — ее сын. И до такого докатился. Можно ли отдалиться от собственной мамы дальше, чем я сейчас? Головка — как водолаз подо льдом, где-то внизу, где-то глубоко под моим сознанием. Можно ли дальше отдалиться от мамы? И все же думать о маме… ЛОЛЛА. В ней три «Л». Ласка. Любострастие. Л… При полной эрекции пути назад из женщины нет. Но. Мама… «Не забывай: мы в прямом эфире», — сказал Трёст. Вечная пленка плетет свою паутину. Камера сняла, и камера сохранила. Из нее ничто не возвращается.
Слеза в замедленной съемке, задом наперед.
