Гейл насторожилась.
– А что в этом плохого? – Она быстро вернулась на середину комнаты. Ее гнев уже испарился.
– Все. – Джастин горько и совершенно искренне усмехнулся. – Во-первых, там отец. Граф Равенскрофт. – Он назвал титул, как будто это была должность.
– Твой отец граф? – взвизгнула Гейл.
Не ожидая такой реакции, он улыбнулся и почувствовал, как маленькие знакомые руки скользнули по спине, потом нежно пробежались по груди.
– Ненавижу его, – сказал Джастин. – За многое. Например, за Итон.
– Итон? – Гейл прижалась губами к могучей спине и почувствовала реакцию его тела: Джастин задрожал.
– Да. Комната пыток. – Он снова задрожал, но на этот раз иначе. Гейл уловила разницу. Нырнув у него под мышкой, она встала перед ним любуясь. Да, этого парня можно выставлять в музее Ашмола[2]. Но только не сейчас…
Медленно, осторожно Гейл провела пальцами по его груди, стараясь не задевать сосков. Потом накрыла их ладонями и стала нежно кружить над ними, легонько касаясь.
– Расскажи мне, – попросила она. Выскользнув из туфель, она умело провела босой ногой по его голени.
Джастин вздохнул, быстро закрыл глаза и нахмурился.
– Итон был сущим адом. Учителя терзали, заставляя зарабатывать стипендию. Старик требовал побед в крикете. Парни пытались затащить за церковь.
– Ну и как, затащили? – тихо спросила Гейл, трогая его бицепсы, прежде чем расстегнуть пуговицы на манжетах, и гладя внутреннюю поверхность запястья бархатными пальчиками.
– Нет. – Джастин с трудом проглотил слюну, наслаждаясь своей ролью мухи, хотя ему больше подошла бы роль паука. – Иногда они сколачивали банду, чтобы избить меня. – Он насмешливо хмыкнул, потом с ненавистью процедил сквозь зубы: – Не знаю, почему они не хотели оставить меня в покое.
– Да вы посмотрите в зеркало, милорд! – Гейл еле дыша произнесла титул, потом наклонилась и дотронулась языком до правого соска.
Джастин ахнул и напрягся.
– Гейл, – хриплым голосом проговорил он.
Она молча расстегивала его ремень. Потом тихо спросила:
– Ты ведь отбивался?
– Конечно. Но они колошматили меня почем зря, – с несчастным видом признался он.
– Забудь о них, – сказала Гейл и, встав на цыпочки, поцеловала его в плечо.
Он резко открыл глаза, потом снова медленно закрыл.
– О Гейл, Гейл. Я твой. Весь. Я не буду сопротивляться. Обещаю.
Она рассмеялась, глядя в улыбающиеся голубые глаза, потом посерьезнела, увидев в них что-то похожее на боль. Скорее всего боль. А может гнев. Или ненависть? Гейл не хотелось сейчас нарушать свой счастливый покой, она чуть заметно пожала плечами и опытным движением сняла с Джастина рубашку.
