— Кто? — Моника подняла голову.
— Яцек. Этот историк.
— Обо мне?
— О тебе. Откуда ты, где работаешь. Положил он на тебя глаз, Моника. Везучая ты. Такой мужик!
О Боже.
— Не прикидывайся, будто не заметила, как он на тебя смотрит. А, Моника?
Заметила, заметила.
— Нет, Эля. Не заметила.
— Я правда не понимаю, как с тобой разговаривать, — надулась Куропатка. — Что тебя гложет, деточка? Что-то ты скверно выглядишь, может, у тебя месячные? Ой-ой, прошу прощения, не смотри на меня так, я сейчас умру. Мы договорились через полчаса, все, я пошла к ним. Вернемся к обеду. Или к ужину. Пока.
— Пока, Эля.
Между ветками корявой сосны паук сплел паутину — тонкая, филигранная работа. Прекрасное в природе, подумала Моника, имеет цель, оно не является прекрасным чисто эстетически. Имеет цель, даже если эта цель — убийство.
На страницу опустилась божья коровка. Моника стряхнула ее, качнув книгу.
— Полети на небо, — сказала вполголоса.
Божья коровка не упала на землю, в полете развернула неловко крылышки, взмыла вверх — прямо в центр паутины.
Паук, огромный крестовик с толстым брюшком, выскочил из своего укрытия в скрученном, оплетенном коконом листе. Божья коровка не спеша рвала нити паутины напором хитинового панциря. Еще минута — и вырвется, подумала Моника.
Но паук оказался проворным.
Убегай, подумала она, стиснув зубы. Убегай, паук. Живо!
Паук задергался на нитях, молнией метнулся в скрученный листок.
Я его испугала, удивилась Моника. Вздор, тут же подумала она, больше всего на свете паук не любит красных жуков, покрытых хитиновым панцирем. Предпочитает мягких и сочных мух. Это ясно как божий день.
Она вздрогнула, услышав за спиной шаги.
— Здравствуй, Моника.
— Здравствуй, Яцек.
О Боже.
— Как всегда, носом в книжку? Моника, обращаю твое внимание на то, что это — отпуск. Явление, которое бывает раз в год и, увы, заканчивается слишком быстро. Действительно, жаль каждой минуты. Моника!
— Слушаю, Яцек.
— Куропатка мне передала, что ты не хочешь ехать с нами на речку. Якобы ты отказалась, безжалостно отвергла предложение. Меня это огорчает особенно, поскольку предложение было мое. Итак, я пришел, чтобы исправить ошибку, коей было использование Куропатки в качестве посредницы. Я сам должен был тебя попросить. Уже давно.
Отойди, прошу. Плохо мне, когда стоишь так и смотришь на меня. Не хочу твоего взгляда. Не хочу, чтобы касался меня твой взгляд.
— Поехали с нами, Моника.
Отойди, прошу.
— Нет… Извини. Может, в другой раз.
