— Я сказал, что отвезу тебя, — тихо произнес он. — Хочешь поспорить?
Она решила не удостаивать его ответом и мысленно прокляла тот день, когда увидела его в забегаловке на автобусной станции.
Через несколько минут он остановил машину у входа в клинику, не спеша обошел пикап, медленно открыл дверцу с пассажирской стороны и вытащил Кэсси так, словно она была не женщиной, а мешком с картошкой.
— Сейчас же опусти меня на землю и развяжи, — предупредила его она.
— Я отпущу тебя в клинике, я тебе это уже говорил, — парировал Тед.
Так он и сделал. В присутствии медсестры, глаза которой расширились до размеров блюдца. В присутствии доктора Брока, который не мог скрыть ухмылку. В присутствии злобной покупательницы из магазина одежды, которая никак не ожидала увидеть Кэсси в таком унизительном положении.
Тед развязал ее, держа за руки, чтобы она не дала ему пощечину, и поцеловал; этот поцелуй потряс ее сердце, ум и тело.
— Доброго тебе дня, Кэсси, — сказал он как ни в чем не бывало, как будто не сделал ничего особенного.
С веревкой на плече Тед вышел из клиники, насвистывая; Кэсси смотрела ему вслед; от возмущения она не могла вымолвить ни слова.
До того как Тед вернулся домой, Кэсси помогла Марии с ужином и уединилась в своей спальне с толстым любовным романом. Она услышала, как он вернулся, — его низкий голос доносился снизу и проникал сквозь дверь ее спальни. Мария сказала, чтобы он разогрел ужин в микроволновке; Кэсси надеялась, что жареная курица будет слишком жесткой, а комки в подливке — такими крупными, что он ими подавится. И что Мария подаст ему все это на красной салфетке.
Медсестра в клинике весь день хихикала по поводу того, как этот идиот связал ее и привез на работу. Воспоминания об этом были почти так же невыносимы, как и само случившееся.
Теперь весь Мейсвилл знал, что у них была типичная ссора молодоженов и что Тед победил.
Для нее это было хуже всего… то, что Тед победил. И что он поцеловал ее так, как будто это все меняло, и ушел, насвистывая. Черт побери, все отнюдь не было прекрасно, и она никогда, никогда не простит его за это унижение, даже если он пошлет извиняться целый хор ангелочков. Она будет страшно рада, когда пройдут пять месяцев и она сможет вернуться… Внезапно Кэсси поняла, что возвращаться ей некуда.
Тед сел ужинать; его тарелка стояла на красной подставке, приборы лежали на красной салфетке. «Мать знает, что я ненавижу этот цвет, — подумал он раздраженно. — Она сделала так, чтобы показать свое недовольство мной». Тед знал, чем она недовольна, но не собирался тащиться наверх и просить прощения только для того, чтобы не есть на красных салфетках.
