— Тед Уэллмен, у тебя же нет детей. Ты недостаточно взрослый, чтобы стать настоящим отцом. И даже настоящим мужем.
— Тихо! Ты разбудишь весь этот чертов дом!
Кэсси скрестила руки на груди и понизила голос до угрожающего шепота:
— Ну и что?
Он глубоко вдохнул и попытался заставить Кэсси отвести взгляд. Боже, ее зеленые глаза были еще прекраснее, когда она злилась.
Она отвернулась и не хотела смотреть на него. Его сильные руки были сложены на груди, а его мускулатура, доведенная до совершенства работой на ферме, пугала ее. Как мог этот человек, который нежно прижимал ее к своей груди, так кричать на нее?
Если бы у них была хоть капля рассудка, они бы прекратили этот дурацкий спор, пошли бы наверх и поддались зову природы. Сексуальное напряжение сводило их с ума, и Кэсси, несмотря на молодость, понимала это.
Она вздохнула.
Имело ли смысл заставить его прислушаться к разумным доводам? Когда Кэсси наконец встретилась с ним взглядом, она подумала, что они, возможно, уже вышли за рамки логики.
Он почти сдался, но чертик внутри заставил его оставить за собой последнее слово.
— Знаешь что, Кэсси? Ты сама слишком неопытна, чтобы что-то знать о любви и браке.
— Я знаю, что я чувствую, — упрямо сказала она. — А про себя ты не можешь сказать этого.
— Не будь так уверена в этом, Кэсси. — Голос его был опасно низким, сексуальным. — Я знаю, что я чувствую.
Она подошла к нему и остановилась в сантиметре от его полуобнаженного тела, как бы провоцируя Теда коснуться ее.
Он не сделал этого.
Он не хотел, чтобы она насладилась этим, насладилась победой в их споре.
— Тебе пора в кроватку, девочка. Только запомни: ты еще слишком мала, чтобы быть чьей-то настоящей женой.
У Кэсси потемнело в глазах; ей страшно захотелось сбить его с ног и отделать под орех. Но каким-то образом она ухитрилась взять себя в руки, хотя бы ради его семьи, которая вовсе не была обязана слышать их препирательства.
Она сделала глубокий вдох.
— Может быть, я моложе тебя, Тед Уэллмен, но ненамного. И я знаю о жизни столько, сколько тебе не узнать никогда. Есть многое, чего ты не знаешь, и не важно, как громко ты можешь орать.
Он смотрел на нее, не отвечая. Кэсси продолжила:
— Кстати, не говори мне, кто я и кем должна быть. Ты не командуешь мной — ни ты, ни тот тиран Сесил.
Это задело его.
Неужели она в самом деле сравнивает его с тем гнусным человеком, который обращался с ней как с рабыней, которого она боялась? Тед был добрым, и он знал это. Разве не он помог ей, когда у нее были проблемы с властями? Он ведь женился на ней, не так ли, а сейчас разве он не терпел всю ее злость?
