— Как видите, никакой расхлябанности, полковник, — сказал он.
И вручил благоговейно замершим коллегам несколько должным образом заверенных фотокопий малоизвестной инструкции, которая послужила основой для его незабываемого триумфа. Это был звездный час лейтенанта Шайскопфа. Ему безоговорочно присудили первое место и навечно вручили переходящее бордовое знамя, положив конец воскресным строевым смотрам, потому что бордовое знамя так же трудно достать во время войны, как добротную медную проволоку. Лейтенанту Шайскопфу присвоили не сходя с места звание старшего лейтенанта, и с тех пор он стремительно пошел в гору. Мало кто из коллег сомневался теперь в его воинской гениальности.
— Да, у лейтенанта Шайскопфа мудрая голова, — заметил однажды лейтенант Треверс. — Военный гений, иначе не скажешь.
— Гений-то он, конечно, гений, — согласился лейтенант Энгл. — Жаль только, что этот хмырь не желает хорошенько выдрать свою жену.
— Не вижу тут никакой связи, — холодно сказал лейтенант Треверс. — Лейтенант Бемис регулярно дерет свою жену, а курсанты маршируют у него как мокрые курицы.
— Ну и что? — отозвался лейтенант Энгл. — Кому она нужна, твоя маршировка?
На самом деле она никому не была нужна, кроме лейтенанта Шайскопфа, а меньше всех других — обрюзгшему усастому полковнику, который был председателем Дисциплинарного трибунала и накинулся с грозным рыком на Клевинджера, как только тот вошел робкими шагами в комнату, чтобы опровергнуть обвинения, возводимые на него лейтенантом Шайскопфом. Полковник стукнул кулаком по столу и, больно ударившись, так разозлился на Клевинджера, что стукнул по столу еще сильней — и разъярился еще больше. Лейтенант Шайскопф поджал губы и окинул Клевинджера суровым взглядом, но, заметив и без того суровую ярость полковника, немного смягчился.
— Через два месяца вы отправитесь бить макаронников! — прорычал обрюзгший усастый полковник. — А вам, значит, все это вроде шуточек с усиками, да?
— Никак нет, сэр, для меня это вовсе не шуточки.
— А вы не перебивайте!
— Слушаюсь, сэр.
— И не забывайте «сэр», когда перебиваете, — вставил майор Меткаф.
— Слушаюсь, сэр.
— Вам приказано не перебивать? — холодно осведомился майор Меткаф.
— Да я же не перебиваю! — запротестовал Клевинджер.
— И не говорите «сэр». Приплюсуйте к его обвинениям, — скомандовал майор Меткаф капралу, который умел стенографировать. — Неперебивание без обращения «сэр».
— Меткаф, — сказал полковник, — вам известно, что вы болван?
