На следующий день, как только инспектор Касаи появился в отделе, Михара уже стоял перед его столом.
— Вот получил телеграмму из Саппоро.
Касаи прочитал и взглянул на Михару:
— Значит, слова Ясуды подтвердились…
— Да.
— Присаживайся, — сказал Касаи; по виду Михары он почувствовал, что тому не терпится побеседовать.
— Я вчера ездил в Камакуру; когда вернулся, вас уже не было.
— Знаю, как же! Видел твою записку.
— Поехал посмотреть на жену Ясуды. Точнее, проверить его слова. Действительно, у нее туберкулез легких, она лежит в постели.
— Следовательно, все, что говорит Ясуда, достоверно?
— Пожалуй, так. Но вот есть одна любопытная вещь. И Михара рассказал ему об очерке Реко Ясуда и о той фразе, где говорится, что Ясуда хорошо изучил расписание поездов.
— Действительно, любопытно, — инспектор сплел пальцы, — пожалуй, есть какая-то связь между этой фразой и четырьмя минутами на Токийском вокзале.
— Мне тоже так кажется, — Михара оживился. — Ведь если Ясуда, воспользовавшись этими четырьмя минутами, «создал очевидцев», то невольно возникает мысль, что он сыграл какую-то роль в этом самоубийстве. Какую, пока не знаю. Но чутье подсказывает, что тут не все чисто.
— Правильно! — Инспектор был того же мнения.
— Мне хотелось бы срочно поехать на Хоккайдо. Просто в голове не укладывается, что в день самоубийства Ясуда был в пути на Хоккайдо! Конечно, телеграмма из Саппоро не вызывает сомнений, но мне кажется, что за всем этим кроется какая-то комбинация. Если ее раскрыть, станет понятным, зачем понадобились Ясуде очевидцы отъезда Саямы и О-Токи.
Инспектор ответил не сразу. Он о чем-то думал, отведя в сторону глаза.
— Ну что ж… Попробуй. Коли уж начали, надо довести до конца. А начальника отдела я беру на себя, уговорю как-нибудь…
Последняя фраза прозвучала странно. Михара внимательно посмотрел на инспектора.
— Разве начальник отдела против этого расследования?
— Не то чтобы против… — замялся Касаи, — но высказался, что бессмысленно расследовать дело, когда совершенно очевидно, что здесь случай самоубийства. Ну, да ты не беспокойся, я его уговорю! — закончил он с улыбкой, словно успокаивая Михару.
