Пако Бакили не считал себя самым счастливым человеком на свете, хотя с медицинской точки зрения выжил он чудом. Пако стоял в двух шагах от места взрыва, и все врачи госпиталя в один голос говорили о том, что он никак не должен был уцелеть. Как они полагали, повезло ему необычайно. Шрапнелью Пако почти оторвало руку, и хотя хирурги сделали, все что могли, сухожилия были разорваны в нескольких местах и никак не реагировали на желания их владельца. Кроме того, он ничего не видел — осколки попали в голову. Доктора уверяли его, что слепота эта временная, но для человека, которому светило тридцать лет тюрьмы, потеря зрения была равнозначна потере жизни. Пако сам любил при врать, и понятно, что теперь он считал, что и врачи ему лгут. К тому же он был уверен, что его, конечно, охраняют как заключенного, что находится он в тюремном госпитале, а уж в том, что лекари из такого заведения способны на любую пакость, сомневаться не приходилось. А иначе, как это к нему поздно ночью пустили этого Стенли Мудроу? Зачем сержант запер за собой дверь, громко щелкнув замком? Пако чувствовал, что повязка его набухает от пота.
— Господи, Пако, — посочувствовал Мудроу, — какая беда. Только вчера был жив-здоров, и вот на тебе.
Пако пытался улыбнуться.
— Рад слышать тебя, сержант. Давно не виделись. Как ты?
— Да все вроде бы ничего, пока у шефа язва не открылась. Вот и срывает теперь злость на подчиненных. Ты-то как? Держишься?
Пако инстинктивно повернул голову в ту сторону, откуда слышался голос Мудроу.
— Да вот, какой-то псих швырнул в меня гранату.
— Тебе повезло, что жив остался.
— Значит, я существо неблагодарное. — Пако откинул голову на подушку. — Что-то не чувствую себя счастливым. Ты знаешь, босс погиб. Так что теперь работы не предвидится.
В палате раздался смех, и Пако от неожиданности дернул раненой рукой, чуть не заорав от боли.
— Прости, Пако, — сказал Мудроу, — не хотел тебя пугать. Все забываю, что ты ослеп. Пойми меня правильно, но теперь, когда тебе грозят такие неприятности… Весь этот хинин… И пять тысяч целлофановых пакетиков… И весы… Ты же понимаешь, чем все это пахнет? Представляешь, сколько порошка мы напылесосили с ковра? А сколько наковыряли из щелей в паркете? Я со всем этим могу спокойно уходить на пенсию.
— Но, сержант… — Пако пытался понять, где находится полицейский, который расхаживал по палате. — Это все принадлежало Чедвику. Все знают, кто в районе главный, и все знают, что это не Пако Бакили.
